Запретный город - [17]
И вот, когда он созерцал богиню, его сердце открылось.
Статуэтка росла, она стала совсем огромной, заполнила все помещение суда… Вот она пронзила потолок, устремляясь к небу. Теперь она была немыслимо громадной и простиралась до края вселенной и далее и жила светом.
И Молчун увидел родную деревню — ее дома, мастерские, храм. И услышал зов: глас Маат повелевал ему вернуться в Место Истины и творить, следуя предначертанному пути.
— Сколько еще раз должен я повторять? — услышал он раздраженный голос судьи. — Я спрашиваю: удовлетворены ли вы? Молчун, вы что, оглохли?
— Да-да, конечно. То есть нет… То есть да… Я слышу! И я удовлетворен.
Медленно выходя из здания, в котором проходил суд, Молчун не сводил глаз с Закатной вершины, покровительницы Места Истины.
— Я хотел бы с тобой потолковать, — сказал ему Жар — но ты как будто не в себе. На тебе лица нет.
Молчун все еще был во власти услышанного наконец зова и потому не сразу признал своего спасителя.
— Прости меня, я так тебе обязан. Не знаю, как и благодарить. Еще вопрос, остался бы я цел, если бы не ты…
— А, брось! Шел себе мимо — гляжу, такое дело. Чего ж не встрять?..
— Любишь драться?
— Ну, если в селе живешь, умей постоять за себя. Бывает, не глянешься кому, а то и просто из-за ничего привяжутся.
— А где ты живешь?
— На западном берегу. Но с этим покончено. Завязал я с семейным хозяйством. Напрочь. Слушай, пить до смерти хочется. Как ты?
— Разве что пива свежего… Не против?
Молчун купил целый кувшин, и оба устроились под тенистой пальмой, росшей на крутом берегу.
— Так почему ты из дома ушел?
— Да в земле не хочу ковыряться — тоже мне отцовское наследство. Не по нраву мне это достояние предков.
— А чем жить будешь? Чего хочется?
— Знаешь, душа одного просит: рисовать. И на свете есть только одно место, где бы меня испытали и сказали, гожусь ли я, и где бы мне дали то, чего мне недостает. Это — Место Истины. И я пробовал даже туда пролезть, но… куда там! И все равно я эту затею не брошу… Иначе и жить незачем!
— Ты, Жар, еще такой молодой. Все у тебя может перемениться. Сто раз еще передумаешь.
— Ну уж нет, от этого мне не избавиться! С детства, сколько себя помню, я гляжу на зверей, на селян, на писцов… И рисую все это. Хочешь, покажу?
— Давай.
Жар пошарил под пальмой, нашел сухую веточку и начертил на земле невероятно похоже лицо судьи, его золотое ожерелье и статуэтку богини Маат.
Впервые в жизни Жару стало как-то не по себе. Никогда прежде не сомневался он в своей одаренности и только смеялся, если кому-то его наброски приходились не по вкусу. Но теперь… Теперь он с тревогой ожидал, что скажет старший товарищ. Такой тихий и спокойный.
А Молчун все медлил с ответом.
— Пожалуй, неплохо вышло, — наконец заговорил он. — У тебя врожденное чувство меры и рука очень уверенная. Это точно.
— Так что? Думаешь… правильно я решил?
— Думаю, да.
— Ух ты! Я — свободный человек, и я — рисовальщик!
— Но тебе еще многому стоило бы поучиться.
— Обойдусь! — отмахнулся Жар. — До этого дня никто мне не помогал, я сам научился. И дальше сам буду разбираться!
— А чего же тогда ты так рвешься в братство служителей Места Истины?
До желторотого художника дошло, что его устремления противоречивы, и его словно бы кнутом огрели.
— Потому… потому что там мне дадут рисовать и писать красками день напролет и не будут приставать с другими делами.
— Так, значит, тебе все-таки кое-что нужно?
— Я им докажу, что я лучше их!
— Вряд ли тщеславие поможет тебе открыть ворота братства.
— Какое еще тщеславие! Просто мочи нет терпеть: жжет хуже огня! Я должен туда попасть, и я пролезу, и плевать, какие помехи они еще придумают.
— Пыла-то у тебя хватает, но, наверное, еще что-то нужно.
Жар поднял глаза к небу:
— А у меня не только пыл. Знаешь, меня словно бы позвали и этот зов такой могучий, что нет сил ему противиться, так что я просто не могу оставить свою задумку. Место Истины — вот мое настоящее отечество, и жить я должен только там… Или нигде. Нет, тебе меня не понять.
— А по-моему, я тебя понимаю.
Жар широко открыл огромные удивленные глаза.
— Да, ты мне сочувствуешь, верю. И не спорю. Но ты меня старше и опытнее и потому просто не понимаешь, что во мне все горит и клокочет. А ты умеешь сдерживаться.
— Дело в том, — признался Молчун, — что Место Истины — мое родное селение.
11
Жар вцепился в плечи Молчуна с такой силой, что тот испугался, как бы его новый юный друг не переломал ему кости.
— Не верю! Быть того не может… Издеваешься!
— Если бы мы были знакомы чуть дольше, ты бы знал, что нет у меня такой привычки.
— Если так… Ты должен знать, как попасть в Место Истины!
— Это даже труднее, чем ты думаешь. Чтобы принять нового мастерового, нужно согласие всех мастеров братства, фараона и визиря. И предпочтительнее быть в кровном родстве с семейством ваятелей или рисовальщиков.
— А как же они набирают народ со стороны?
— Если кого и принимают, то только из мастерских, обслуживающих великие храмы, такие, как в Карнаке. Смотрят, как человек работает, и после испытательного срока, который обычно затягивается надолго, решают, годится ли он.
— Хочешь мне доказать, что у меня ничего не выйдет… Но я не передумаю.
Очаровательную и мужественную, рассудительную и страстную Яххотеп называют царицей Свободой. В захваченном азиатскими варварами Египте не сдаются лишь Фивы, город, где правит она — настоящая женщина и отменная воительница. Неподалеку от своей резиденции Яххотеп создает секретный военный лагерь, где растет новое поколение воинов — будущих освободителей Египта.В борьбе погибает муж Яххотеп, но даже это страшное горе не может сломить ее. Царица поручает командование войсками старшему сыну. Камес станет фараоном вместо погибшего отца.
Царица Свобода — так называют египтяне очаровательную и мужественную, рассудительную и страстную Яххотеп. Ей — настоящей женщине и отменной воительнице — удается очистить от азиатских варваров юг Египта. Цена этой победы сломила бы любую женщину: муж и старший сын отдали свои жизни в этой войне. Но Яххотеп не остановить. Несмотря на потерю самых любимых, предательство вчерашних подданных, холодность бывших друзей, она готовит армию к решающей битве. Ей нужна только окончательная, полная, неоспоримая победа.
Тайный заговор против Рамсеса II набирает обороты. Похищения, осквернения гробниц, убийства. И только один человек способен остановить надвигающееся безумие – простой судья… Сможет ли он противостоять древним проклятиям и козням врагов?Великий Египет, загадочные пирамиды, ложь и коварство друзей, тайные заклятия, мистические совпадения и изощренные преступления – все это в книге «Убитая пирамида»!
Юный Икер — всего лишь скромный ученик писца... но почему-то ИМЕННО ОН оказывается в центре изощренной придворной интриги, цель которой — убийство фараона Сесостриса... КАКИМ образом связаны судьбы бедного сироты и одного из величайших правителей Египта? Ответ на этот вопрос может стоить Икеру жизни! ...Приключения начинаются!
Зловещая надпись над склепом гласила: «Тех, кто потревожит сон фараонов, постигнет смерть». Но свет факела уже проник в гробницу. Спустя несколько часов Говард Картер и граф Карнарвон вписали свои имена в историю. Они нашли золотой саркофаг, в котором хранилась мумия самого Тутанхамона!Нищий художник и избалованный миллиардер вмиг превратились в великих ученых, которым не положено верить во всякие проклятия. Но… пророчества не зависят от веры, они все равно сбываются.Спустя год, после серии загадочных смертей, за жизнь ученых уже никто не давал и полдирхама.
Древний Египет. Великая пирамида Хеопса разграблена. Вместе с сокровищами злоумышленники похитили священный папирус – «завещание богов», договор, заключенный между богами и людьми. После этого на страну обрушиваются различные бедствия. Народ начинает роптать и сомневаться, что правящий фараон Рамсес II действительно посланец богов.Фараон в отчаянии – он не может подтвердить законность своей власти, предъявив подданным «завещание богов». В ближайшем окружении тоже неспокойно. Во дворце плетутся интриги. Заговорщики, воспользовавшись ситуацией, намерены свергнуть Рамсеса II.Пазаир – молодой судья, решительный и отважный, обладающий острым умом и тонкой интуицией, спасет страну и сохранит Рамсесу трон.Великий Египет, загадочные пирамиды, ложь и коварство, тайные заклятия, мистические совпадения и изощренные преступления – все это в книге «Закон пустыни»!
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.