Запретный город - [114]

— Покажи нам твою работу.

Нефер Молчун снял покров и показал статуэтку из позолоченного дерева. Высотой она была примерно в локоть[15] и изображала Маат: восседающая богиня держала в руке знак жизни.

Унеш Шакал не напрасно носил свое имя. Длинное тонкое лицо походило на морду покровительствовавшего ему зверя, и передвигался рисовальщик с проворством и стремительностью хищника, основное предназначение которого состоит в очищении пустыни от падали и прочей мертвечины. Замкнутый, вечно начеку, глаза недоверчивые, — казалось, что Унеш зол на весь мир и не в силах этого скрывать.

Панеб всегда относился к нему с недоверием. И потому, стоя, скрестив руки на груди, перед закрытыми воротами мастерской, он был готов к неминуемому столкновению.

— Не пускаешь меня, Унеш?

— Вовсе нет.

— Я теперь полноправный член артели! Ну-ка пусти.

— А не хочешь ли узнать еще кое-какие тайны ремесла?

Панеб смерил Унеша Шакала взглядом, любопытным и недоверчивым одновременно.

— Одни учатся ремеслу в мастерских. Я предпочитаю иные места. Давай за мной, если не боишься.

Жар и не подумал трусить. Унеш шагал быстро, едва ли не бежал. Когда пески кончились, они пересекли поле, засеянное хлебами, и углубились в камышовые заросли на самой кромке канала.

— А теперь ложись-ка на живот и замри, — скомандовал он.

Панеб устроился по правую руку от рисовальщика. Комары так надоели ему, что пришлось обмазаться грязью. Вот мимо них проскользнула водяная змея.

— Гляди в оба, — посоветовал Унеш.

Панеб восхищенно уставился на ибиса: птица двигалась с таким изяществом, что можно было подумать, будто она разучивает какой-то замысловатый танец.

— Что видишь?

— Какая правильная походка… Ровный шаг.

— Шаг ибиса всегда равен одному локтю. Ибис — воплощение Тота, и он дал нам основную меру, которая начертана на предплечье бога. Слово локоть, иначе «мех», означает также «думать», «размышлять», «доводить до конца», и знание локтя позволит тебе постичь законы вселенной. А теперь можешь возвращаться в мастерскую.

Панеб Жар навсегда запомнил тот миг, когда ему была поведана история локтя, той самой меры, которой бог Тот измерил землю. Он быстро усвоил, что локоть делится на семь ладоней и двадцать восемь перстов. Когда же мастер вручил ему маленький складной локоть и сказал, что этот инструмент теперь его и Панеб будет пользоваться им в своей работе, юноша был счастлив, почувствовав себя хозяином великого сокровища.

Интересно получается: одна из важнейших тайн творчества и творения кроется в теле ибиса. Значит, Панеб раньше только глазел на эту птицу, а ничего не видел. Он понял, что боги непрестанно являют себя и, если открыть пошире глаза и уши, можно прочесть или услышать их послания.

Рисовальщики к нему относились теперь по-другому. Гау Точный читал наставления тем же бесстрастным голосом, но уже не цедил слова сквозь зубы, Паи Доброхлеб и вовсе охотно помогал новому товарищу, а Унеш Шакал обучал его работе с красками и цветом. Под руководством трех опытных мастеров Панеб с легкостью усваивал жесткие профессиональные правила, против которых его вспыльчивая натура, казалось бы, должна была бунтовать.

Каждый вечер, прежде чем покинуть мастерскую, он наводил в ней чистоту, хотя никто ему не велел, Прибравшись, уходил домой не сразу, а лишь нарисовав на куске известняка колесницу, собаку или идущего человека и разбив затем свой набросок на тысячу кусочков. Настанет день, верил Панеб, и его рука будет вырисовывать такие фигуры без запинки, без нужды в поправках и повторах.

Когда он выходил, уже стемнело. На пороге мастерской он столкнулся с Собеком.

— Мастером становишься, Панеб.

— А тебе завидно?

— Какой же ты все-таки задира. Нельзя так, мой мальчик, — такое поведение до добра не доведет.

— Мне грозит начальник стражи?

И Панеб скорчил рожу. Казалось, драки не миновать.

— Мы с тобой не очень-то ладим, — произнес наконец Собек. — Но, по-моему, ты врать не станешь.

— Вздумаешь обвинять меня во лжи — пожалеешь.

— Ну так скажи мне правду: это ты тогда убил одного из моих подчиненных в горах?

— Да ты рехнулся!

— Значит, говоришь, не твоя работа?

— Я тебе уже сказал!

— Я тебя подозревал. Но думаю, что, скорее всего, ты не врешь.

— Попробуй только подозревать… Я ж тебе башку разобью, Собек.

— Тогда тебя схватят и посадят… Ты уж работай себе. Да получше.

«Не он это», — думал Собек, уходя от рисовальщика. Но он не раскаивался в своем поступке. С Панебом прояснилось, значит, остается след, о котором он хотел бы забыть: Абри. Главный управитель западного берега.

Сунуться туда… И нубиец не то что про служебный рост забудет, а, чего доброго, и костей не соберет. Только вот совесть мучила… не может он вести себя как подлый трус.

Нефер с Ясной лежали обнявшись на террасе своего дома до тех пор, пока зной не стал совсем уж непереносимым. После ночи любви они уснули в объятиях друг друга, и оба видели во сне тот самый день, когда суд Места Истины признал совершенной статуэтку Маат, созданную Молчуном. Фигурка была помещена в сокровищницу храма.

Став ваятелем «Дома Золота», Нефер отныне должен был посвятить себя созданию статуй. Используя все полученные за годы ученичества знания, он сможет по-настоящему вдохнуть в камень жизнь и наполнить свои творения светом. Первым делом он изваяет статую писца Рамосе, склоненного над свитком, дабы юные подмастерья имели перед глазами достойный образец для подражания.