Запретное - [16]

— Мне жаль, я не должен был начинать это… — он звучит так, как будто трясётся. Я пытаюсь дотронуться до его руки, но он отпрыгивает от меня, словно ужаленный. Его страдание почти осязаемо: боль, обида, ярость — всё заполняющее маленькую комнату.

— Лочи, ты имел полное право потерять самообладание. То, что мама сегодня сделала, было непростительным. Но послушай меня… — я встаю перед ним и пытаюсь вновь до него дотронуться. — Лочи, послушай. Те вещи, которые она сказала, были просто её способом выплёскивания эмоций. Ты напомнил ей, что она пьёт, и она просто не может справиться с правдой. Так что она попыталась найти самую обидную вещь, чтобы наброситься на тебя…

— Именно это она и имела в виду, она имела в виду каждое слово, — он дёргает свои волосы, трёт свои щёки. — И она права. Я не… я ненормальный. Со мной что-то не так и…

— Лочи, не волнуйся об этом сейчас, хорошо? Это то, над чем можно поработать, то, что со временем станет лучше!

Отстраняясь от меня, он продолжает ходить, как будто непрерывное движение спасает его от падения.

— Но она как Кит. Она… она… — он не может заставить себя произнести слово. — Стыдится, — шепчет он наконец.

— Лочи, остановись на минуту. Посмотри на меня.

Я хватаю его за руку и удерживаю его спокойно. Я могу чувствовать, как он дрожит под моим прикосновением.

— Всё в порядке. Дети в порядке, и вот всё, что имеет значение. Не слушай её. Никогда не слушай её. Она просто жестокая старая корова, которая никогда не вырастет. Но она не стыдится тебя. Никто не стыдится тебя, Лочи. Господи, как может кто-то? Мы все знаем, что без тебя эта семья развалится.

Он сокрушённо опускает голову. Я могу чувствовать сжатые мышцы его плеч под моими пальцами.

— Она разваливается.

Я коротко и отчаянно встряхиваю его.

— Лочен, нет. Уилла и Тиффин в порядке. Я в порядке! Кит — типичный испорченный подросток. Мы все вместе — все эти годы, с тех пор как отец ушёл — с тех пор, как началась мамина зависимость. Мы не были взяты под опеку, и это полностью благодаря тебе.

Наступает долгая тишина. Всё, что я могу видеть — это макушка Лочена. Он немного наклоняется ко мне. Я протягиваю руки, обнимаю его и держу его крепко. Я опускаю свой голос до шёпота:

— Ты не просто мой брат, ты мой лучший друг.

5 Лочен

Я повторяю эту фразу снова и снова в течение ближайших нескольких дней. Это способ вычеркнуть из памяти все остальное — ужасный случай с Тиффином и Уиллой, ссора с матерью, постоянный ад в школе. Каждый раз, когда я отказываюсь отвечать на вопрос в классе, каждый момент, который я провожу в одиночестве, склоняясь над книгой, я вспоминаю, что моя семья думает обо мне. Жалкий. Социально неприспособленный чудак. Сын-подросток, у которого нет друзей, не говоря уже о девушке. Я стараюсь — я очень стараюсь: мелочи, например, спросить соседа о времени. Он наклоняется к проходу, чтобы попросить меня повторить вопрос. Я даже не слышу звук собственного голоса. Я все еще не до конца понимаю — мне удалось поговорить со школьным персоналом в день, когда пропали Тиффин и Уилла. Но это было чрезвычайное происшествие, и весь ужас ситуации отвергал все комплексы, которые у меня были. Разговоры со взрослыми терпимы, но разговаривать с людьми моего возраста невозможно. Поэтому я повторяю слова Маи в голове. Может быть, есть кто-то, кто не будет стыдиться меня, в конце концов. Возможно, еще существует один член моей семьи, которого я еще не разочаровал.

Но пустота зияет, как пещера в моей груди. Я постоянно чувствую себя чертовски одиноким. Хотя я в окружении учеников, между нами существует невидимая стена, и за стеклянной стеной я кричу — кричу в собственном молчании, кричу, чтобы заметили, чтобы подружиться, чтобы понравиться. И все-таки, когда дружелюбно выглядящая девушка с моего математического класса подходит ко мне в столовой и говорит: “Можно я присяду здесь?”, я просто коротко киваю и отворачиваюсь, моля Бога, чтобы она не попыталась завязать со мной разговор. И дома это так же сложно, как будто я один. Дома никогда не молчат, но Кит все еще в своем злом периоде, Тиффин интересуется только своим Геймбоем и футбольными друзьями, а Уилла хоть и милая, но всего лишь ребенок. Я играю в Твистер и в прятки с детьми, помогаю им с домашним заданием, кормлю их, купаю, читаю им истории на ночь, но все это время я должен быть радостным для них, нацепив эту чертову маску, но иногда я боюсь, что она даст трещину. Только с Маей я могу действительно быть собой. Мы несем бремя вместе, и она всегда на моей стороне, рядом со мной. Я не хочу нуждаться в ней, полагаться на нее, но я так и делаю.

Во время обеденного перерыва я сижу на моём привычном месте для второй половины дня, наблюдая, как холодный свет медленно перемещается по пустой лестнице подо мной, когда шаги сверху пугают меня. Позади меня шаги замедляются, и я чувствую, как частота моего пульса увеличивается. Кто-то проходит мимо меня. Я чувствую касание ноги о рукав моей рубашки и сосредотачиваюсь на странице размытого текста перед моим лицом. К моему ужасу, чуть ниже меня, шаги и вовсе прекращаются.