Запретная дверь - [16]

2

— Это мое, — заметил Лусио, указав на пистолет, когда направлялся к курьеру через полосу влажного песка.

— Нисколько не сомневаюсь, любезный, нисколько! Но лучше быть осторожным, не правда ли?

Он мерзко захихикал. Лусио раздраженно сощурился.

— Красавчик Лусио! Красавчик Лусио! — Курьер пошевелил носком лакированной туфли сложенную на песке одежду. — Что ты носишь? Деньги жалеешь? Напрасно. Такое роскошное тело должно носить достойную одежду…

— Может, перейдем к делу, пидор?

Улыбка слетела с лица собеседника.

— Не зарывайся! — взвизгнул он. — В своей фавеле командуй! Дона Флореста раздавит тебя одним пальцем! Ей достаточно звонка, чтобы полиция вычистила кварталы от твоих оборванцев, а тебя посадила за решетку!

Пистолет прыгал в его руке. Лусио напрягался каждый раз, когда мог заглянуть в ствол.

— Ненавижу таких, как ты! — процедил курьер, сжав зубы. — Дорогая машина, грошовые шмотки. Ты дешевка! Родился в дерьме, с самого детства мечтал стать кем-то, заработал немного денег, но так и остался дерьмом!

— Хватит истерить. Какого дьявола ей нужно?

Курьер нервно выдохнул. Натянуто улыбнулся своей гадкой улыбкой:

— Сеньора требует компенсацию за ее хлопоты на севере города.

Дона Флореста имела высокий статус в преступной среде и была могущественным конкурентом как Лусио, так и его босса. Она не занималась наркотиками (он вообще понятия не имел, чем она занималась), но теснила Лусио из всех областей, на которые он пытался расширить бизнес фавелы. Около месяца назад Красавчик взял под контроль район на севере города, в котором собирался поставить своих дилеров и начать продажи дури. Не прошло и недели, как ему пришлось бежать оттуда, оставив партию товара и расстрелянные трупы своих пехотинцев. Люди доны Флоресты, хорошо обученные и безжалостные, поддерживаемые полицией, устроили настоящий террор его подчиненным. Это было позорное поражение, Лусио до сих пор от него не оправился.

— Вот список контрибуции. — Придерживая кейс коленом, курьер раскрыл его одной рукой и достал запечатанный конверт.

Судя по толщине, внутри не больше одного-двух листов. Лусио вытер ладони о плавки и потянулся за ним. Он ухватил бумажный пакет близко к пальцам курьера, что позволило тому прикоснуться к руке и даже погладить ее. Этот педик погладил его, Лусио! Он подумал, что сейчас возьмет послание Сеньоры, а затем сломает челюсть одному представителю нетрадиционной сексуальной ориентации. Это помогло бы избавиться от омерзения, которое вызывал в нем курьер. Сдерживало только имя его покровительницы.

И еще пистолет.

Лусио вскрыл конверт и достал письмо, содержавшее сухой перечень того, чем он должен возместить ущерб за свое вторжение: «Триста тысяч долларов… пятнадцать килограммов золота… четыре мотоцикла и восемь автомобилей (марки указаны)». В случае неповиновения его ожидали проблемы на других подконтрольных территориях.

— Это все? — спросил Лусио, не выказав ни грамма эмоций.

— Нет. Что делаешь сегодня вечером? Не желаешь посетить какой-нибудь клуб, пропустить по коктейлю?

— Не с тобой.

— Я просто спросил. Особо не надеялся — больно надо!

— Отдай пистолет.

— Красавчик, ты должен помнить, о чем я говорил. Дона Флореста разозлена на тебя. Не совершай новых ошибок!

— Я об этом помню, — сквозь зубы процедил Лусио.

Собеседник ухмыльнулся. Протянул ствол рукоятью вперед и играючи убрал, когда Лусио попытался взять в первый раз. Но затем все-таки отдал.

— В письме указан телефон, по которому следует позвонить. В случае если…

Правую глазницу курьера резко обожгло, и половина мира тотчас потухла. Яростная боль в голове возникла лишь потом, когда он обнаружил, что лежит на песке, а в лицо ему направлен ствол и Лусио нажимает на спуск второй раз.

Лусио давил на курок до тех пор, пока выстрелы не сменились звонкими щелчками, а ему хотелось нажимать еще и еще. Лицо курьера провалилось и выглядело как кровавая каша. Но он все-таки стер заносчивую ухмылку.

3

Это всегда наступало после убийства, когда исчезала угроза, когда он опускал ствол. Приступ короткого, парализующего страха.

Стоя посреди пляжа в одних плавках над мертвым телом, Лусио съежился в ожидании внезапного удара. Картинка всплывала непроизвольно — молния ударяет в затылок или в плечо, проходит внутрь, выжигает органы. Видение длилось несколько секунд, но повторялось из раза в раз с самого детства — с тех пор как он впервые застрелил человека.

Это случилось, когда Лусио было одиннадцать. Жертвой стал ровесник. Застрелить его приказал главарь банды, четырнадцатилетний пацан, самый старший из них. Банда наводила ужас на прилежащие к фавеле городские кварталы: грабила прохожих и магазины, воевала с другими бандами. Сейчас он не помнил лица первой жертвы; кажется, тот принадлежал фавеле, с которой у них шла война. Лусио без колебаний выпустил пулю, чувствуя, как стремительно растет его карьера. Правда, после убийства он испытал небывалый страх, загнавший мальчика в тесный подвал дома матери. Его мучили не угрызения совести. Маленький Лусио страшился божьего гнева.

Отца он не помнил, тот умер от малярии, когда мальчику было около года. Воспитывала его мать. Она продавала гребни возле туристических отелей и отличалась чрезмерной религиозностью. С самого детства эта женщина наглядно демонстрировала сыну, что случается с теми, кто нарушает Божьи заповеди. Когда он пытался стащить из буфета кусок сахара или украсть мелочь из кошелька, она незаметно подкрадывалась сзади и со всей мочи била его жестяным подносом по затылку. Лусио до смерти пугало неожиданное появление матери, но еще больше — оглушительный грохот. Он плакал, держась за затылок, объятый тупой болью, иногда липкий от крови, а мать стояла над ним — огромная, словно великанша, — и повторяла, что он испытает именно это, когда совершит настоящий грех. Только Бог не будет таким милостивым, как она. Лусио будет гораздо, гораздо хуже.