Запрещенный Сталин - [77]
Вышинский: "Почему она должна открыть фронт?"
Бухарин: "Он не сказал".
Вышинский: "Почему она должна открыть фронт?"
Бухарин: "С моей точки зрения, не следовало открывать фронт..."
Вышинский: "А с точки зрения Томского, должны ли они открыть фронт?"
Бухарин: "С точки зрения Томского? В любом случае он не возражал против этого".
Вышинский: "Он соглашался?"
Бухарин: "Раз он не возражал, это значит, что вероятнее всего он на три четверти соглашался".(117)
В своем заявлении Бухарин признался, что его ревизионистская линия подтолкнула его к поискам тайных связей с другими оппозиционерами; что он надеялся, что восстание приведет его к власти, и что он сменил свою тактику на терроризм и заговор.
В биографии Бухарина Коэн пытается поправить "распространенное заблуждение" - что Бухарин добровольно признался в ужасном, нелепом преступлении, так как искренне сожалел о своей оппозиции Сталинизму, и признанием хотел в последний раз услужить партии".(118)
Коэн заявляет, что "План Бухарина... был превратить свой процесс в контрпроцесс осуждения Сталинского режима. Согласно его тактике, он хотел изменить признания, что он политически ответствен за все ... и в то же самое время решительно отрицать любые преступные действия". Коэн утверждает, что когда Бухарин использовал такие термины, как "контрреволюционная организация", или "антисталинский блок", он на самом деле имел в виду "Старую партию большевиков": он хотел принять на себя символическую роль представителя большевиков: "Я несу ответственность за блок", то есть за большевизм".(119)
Вот так. Коэн, как выразитель интересов США, может выделывать эти пируэты, поскольку очень немногие из читателей достанут и проверят бюллетени процесса.
Но в высшей степени показательно чтение ключевых высказываний из показаний Бухарина на суде о его политической эволюции. Бухарин был вполне рассудителен, чтобы понять ступени его собственного политического перерождения и увидеть, как его угораздило стать участником контрреволюционного заговора. Коэн и буржуазия могут делать все, что в их силах, чтобы реабилитировать Бухарина-"Большевика". Для коммунистов показания Бухарина представляют важный урок о механизмах медленного перерождения и перехода в антисоциалистические ряды. Эти признания дают возможность понять позднейшее появление таких фигур, как Хрущев и Микоян, Брежнев и Горбачев.
Вот к вашему вниманию текст. Говорит Бухарин:
"Правые контрреволюционеры выглядели в начале как "уклонисты"... Тут мы прошли через очень интересный процесс переоценки частных предприятий, переходу к его идеализации, идеализации владельца собственности. Такой была эволюция. Нашей программой было - процветающая крестьянская ферма частного владельца, но на самом деле, в ее конце стоял кулак... колхозы были далеким будущим. Что было признано нами необходимым, так это создание богатых частных собственников. То есть, были громадные изменения в отношении и психологии... Я сам изобрел в 1928 году формулировку о военно-феодальной эксплуатации крестьянства, то есть, я возложил вину за тяготы классовой борьбы не на класс, который был враждебен пролетариату, а на лидеров этого пролетариата".(120)
"Если бы мои программные установки были сформулированы на практике, то в экономической сфере это означало бы государственный капитализм, процветающий мужик-частник, сокращение колхозов, иностранные концессии, отказ от монополии во внешней торговле, и, как результат, восстановление капитализма в стране".(121)
"Внутри страны нашей программой был... переход к буржуазно-демократической свободе, так как из союза с меньшевиками и эсерами, и им подобным, следовало что, должна была быть свобода для других партий, свобода коалиций, как это исходило логически из комбинации сил для борьбы с существовавшей властью. Потому как если выбраны союзники для свержения правительства, то однажды после возможной победы они должны были стать партнерами у власти".(122)
"Мое сближение с Томским и Рыковым относится примерно к 1928-1929 годам - затем контакты и беседы членов того Центрального Комитета, тайные конференции, бывшие незаконными по отношению к Центральному Комитету".(123)
"Теперь начались поиски для создания блока. Сначала моя встреча с Каменевым на его квартире. Затем встреча с Пятаковым в больнице, на которой присутствовал и Каменев. И далее встреча с Каменевым на даче Шмидта".(124)
"Следующий этап в развитии контрреволюционной организации правых начался в 1930-1931 годах. В то время произошло обострение классовой борьбы, кулацкого саботажа, сопротивления кулачества политике партии и т.д.
Трио Бухарин-Рыков-Томский стало нелегальным центром и, следовательно, поскольку и раньше это трио было во главе оппозиционных кругов, теперь оно стало центром нелегальной контрреволюционной организации...
Енукидзе был близок к этому нелегальному центру. У него были контакты с этим центром через Томского...
Приблизительно к концу 1931 года члены так называемой школы были переведены из Москвы на работу в Воронеж, Самару, Новосибирск, и этот перевод был использован в контрреволюционных целях".(125)
Людо Мартенс (1946–2011), основатель и руководитель Партии Труда Бельгии, задумывал свою книгу как опровержение «хорошо известных истин» о Сталине, ставших чуть ли не частью подсознания западного человека. Разоблачая мифы о «завещании Ленина», насильственной коллективизации, уничтожении гвардии старых большевиков, сговоре с Гитлером и т. д., бельгийский коммунист утверждает, что сегодня «любая страна может только мечтать о таких достижениях, которые были при Сталине» и что правда о вожде написана кровью героев, избавивших мир от фашистской нечисти.Легендарная книга, посвящённая защите исторической роли Сталина и партии большевиков, дополнена впервые переведёнными на русский язык статьями и выступлениями Людо Мартенса, в которых содержится резкая и одновременно объективная критика ревизионизма и оппортунизма всех мастей – от троцкизма до горбачёвщины – и анализируется ситуация в постсоветской России и странах бывшего социалистического лагеря.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Проза поэта о поэтах... Двойная субъективность, дающая тем не менее максимальное приближение к истинному положению вещей.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.