Заповедными тропами - [17]
— Научиться хорошо стрелять из винтовки — непростое дело. Надо стрелять каждый день, практика нужна, и тогда будешь стрелять как следует, — говорил он. С этими словами Николай Иванович доставал винтовку, коробку с пулями и, удобно усевшись в кресло, делал несколько выстрелов. Мы же с братом должны были бегать к мишени и смотреть, куда попадали пули. После этого он передавал нам винтовку и, усевшись рядом, следил за стрельбой. «Сибиряки хорошо стреляют только потому, что у них белок много. Чтобы не испортить шкурку, они бьют белку в глаз и при этом, конечно, приучаются стрелять без промаха», — вставлял он фразы.
Прошло около месяца. Но вот однажды, посетив Николая Ивановича, мы застали его в каком-то странном состоянии.
— Тихо, — поднося палец к губам, предупредил он, когда мы несколько громко с ним поздоровались. Затем он осторожно открыл шкаф, достал оттуда винтовку в чехле и передал ее брату. — Пока она цела, бери ее себе и беги домой. — Ничего не понимая, мы продолжали стоять на месте. — А пули я потом сам принесу, — продолжал Николай Иванович, выталкивая нас за дверь.
Причину всего случившегося мы уяснили позднее. За день до нашего последнего посещения возвратилась домой жена Хованского. Она гостила где-то на Волге у своих родственников. Это была уже пожилая, тихая и необыкновенно добрая женщина. Приезд заботливой хозяйки был для Николай Ивановича настоящим праздником. Видимо, ему достаточно надоели все хозяйственные заботы, которые легли на него с отъездом жены. Но, к сожалению, благодушное настроение Николая Ивановича продолжалось недолго. Как и всякая хлопотливая женщина, жена Хованского на другой же день заглянула в свою кладовку. И — о ужас! — на мгновение она остолбенела: банки с вареньем, маринадами, четвертные бутыли с наливками и томатом — гордость хозяйки — все это было вдребезги разбито, уничтожено сильными боевыми пулями.
— Ну кто мог подумать, что такой маленький кусочек свинца пробьет толстую стену погреба и наделает столько неприятностей?.. — неделю спустя, добродушно улыбаясь, оправдывался Николай Иванович. — А все-таки какой бой, какая невероятная силища! Только здесь ни к чему такая винтовка — стрелять некого, разве сусликов. А вот в Сибири она действительно вам пригодится.
Осенью мы уезжали в Сибирь. Как сейчас помню мрачный ноябрьский день. Мокрые желтые листья покрывали дорожки сада, в кустах бузины, предсказывая затяжное ненастье, как оголтелые трещали воробьи. Порой налетал ветер, и под его порывами качались и глухо скрипели голые ветви акаций. Я прощался с родными местами, с Хованским, с Маркизкой. Отец не решился везти старую собаку в далекую Сибирь и подарил ее Николаю Ивановичу. Верный пес оставался в надежных, хороших руках, но от этого мне было не легче. Старый Маркизка и одноглазый охотник с того дня навсегда ушли из моей жизни.
Глава пятая
ДВЕ НЕУДАЧИ В ОДИН ДЕНЬ
Вот и Сибирь — моя далекая суровая родина. Вот и Иркутск, и неприветливая быстрая Ангара. А за ней сначала Кайская, потом Синюшкина гора, поросшие редким смешанным мелколесьем да багульником. Где же сибирская глушь — тайга, темные кедры, о которых я так много слышал, живя на юге?
Широко раскинулась мрачная хвойная тайга в глубине страны, там, где в то время не было ни торных дорог, ни жилья человека. Далекой, недоступной казалась она мне в первое время. Не один десяток километров трудного пути отделял меня, жителя большого города, от настоящей природы. А неведомые лесные просторы с каждым днем все сильнее манили меня к себе, я мечтал о них. Но вот прошла долгая зима, и мои мечты наконец превратились в действительность. С наступлением летних каникул наша семья переехала в деревеньку Смоленщину, и оттуда уже я на легкой лодчонке по извилистой речке Ольхе не один раз пробирался в тайгу. Моим постоянным спутником была наша новая охотничья собака, ирландский сеттер; звали его Барька.
Летние экскурсии вдали от Иркутска и частые выезды на охоту весной и осенью несколько примиряли меня с непривычной жизнью в большом городе. Зимой я учился и мечтал о лете, летом в полной мере осуществлял свои замыслы. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, моя бабушка подарила мне настоящее двуствольное ружье, и я с особенным нетерпением ждал весны, чтобы вырваться за город и по-настоящему испытать свои силы в стрельбе — поохотиться. В начале мая представился удобный случай. К нам забежал приятель моего брата и сообщил, что завтра утром мы сможем поехать на винокуренный завод, расположенный в пятидесяти восьми километрах от Иркутска, по Верхоленскому тракту. Управляющий завода звал нас в гости, писал, что в эту весну налетело особенно много уток, и советовал не терять времени, так как к северу летит много гусей. Мы тут же решили воспользоваться приглашением и прожить в этом интересном, глухом уголке до конца весенней охоты. Набивка патронов и подготовка к выезду заняли все наше время.
Ранним утром на другой день в нашем дворе уже стояла запряженная в телегу лошадка. Хозяин называл ее рысаком. Он торопил нас с отъездом.
Но вот все готово, пожитки уложены, мы размещаемся в телеге. Минуем тряскую мостовую города, а затем выезжаем на Верхоленский тракт.
