Заповедник чувств - [31]

— Разве? — сказала она обвиняющим тоном. — Это на самом деле так?

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что прошлое живо и терзает тебя, Дэвид. Потеря матери, несправедливость Уолтера, отступничество Гленды… Ты не хочешь забыть ничего. Это ожесточило тебя и сделало недоверчивым, лишило будущего, но ты все еще не хочешь оставить прошлое в покое.

Диана сама не ожидала от себя такого выпада, она была так же потрясена, как и Дэвид, и все же

продолжила:

— Ты по-прежнему охвачен гневом, Дэвид, он тобою движет, заставляет работать как одержимого. Чтобы своими достижениями превзойти самые невероятные мечты, чтобы заставить своих обидчиков каяться и испытывать зависть, и…

— Достаточно!

В этом приказе прозвучало столько злобы, что она не осмелилась сказать больше ни слова.

— Мне кажется, нам лучше забыть про то, что мы собирались сегодня плавать, — пробормотал он, резко включив зажигание.

Затем они помчались назад, к «Убежищу среди скал», назад, к закрытым воротам и надписи «Посторонним вход запрещен. Частная собственность».

Диана видела его и более злым, но никогда еще таким воинственным. Она снова подумала, как мало в действительности знает его и как сильно в нем желание оставить все на своих местах.

— Я рада, что ее ремонтируют, — сказала Сисси.

Диана тряхнула головой, пытаясь вспомнить, о чем они говорят.

— Раньше в этой беседке устраивались приемы, здесь прошло множество вечеринок. Конечно, я не помню их. Они были-то до того, как я родилась. Но у меня куча старых фотографий.

Диана повернулась к столу.

— Давай займемся Робертом Фростом.

Время занятий тянулось медленно, и сейчас Диана не могла дождаться их конца и возможности подняться в свой домик. После ссоры с Дэвидом она потеряла интерес ко всему. Без всякого аппетита съела чашку йогурта и усилием воли заставила себя прочесть написанный Эвелин дарственный акт для реализации одного проекта по ликвидации неграмотности среди взрослых в Нью-Йорке. Набросав несколько пришедших в голову идей, Диана взяла этот документ и пошла в главный дом. Дверь открыла Сисси.

— О, привет. Я рада, что это вы, мисс Уайт. И она потянула Диану через фойе в гостиную.

Там на диване лежало несколько книг в атласных обложках.

— Это семейные альбомы, о которых я говорила сегодня утром. Мне нравится их просматривать.

Она жестом пригласила Диану сесть рядом.

— Я пришла, чтобы вернуть твоей маме документ.

— Конечно, но вы должны это посмотреть.

Диане стало любопытно. Она села, и через несколько секунд уже не могла оторваться от альбомов. Фотографии были бесценными, они запечатлели эпоху лучше, чем любой учебник, от «позолоченного века» до бурных двадцатых годов и затем до недавнего прошлого.

Рассматривая снимки, Диана видела летний дом, где когда-то кипела жизнь и встречались друзья. Перед ней проходили несколько поколений семьи, живших мире и согласии. Она видела их аристократические лица, осанку — Диана увидела слишком много.

Дэвид был настолько по-детски прелестен, что ей мучительно сдавило горло. Его запечатлели десятки фотографий: Дэвид, катающийся верхом со своей матерью, плавающий на яхте со своей сестрой, держащий с мужем Эбби громадного моллюска. Рядом с Дэвидом — подростком все чаще стала появляться очаровательная блондинка с изящным фарфоровым лицом и огромными васильковыми глазами. Даже невооруженным глазом было видно, что они влюблены друг в друга.

Она знала, — что Сисси наблюдает за ней, но не могла отложить фотографию в сторону.

— Это Гленда, жена дяди Уолтера, — сказала девушка наконец. — До Уолтера она дружила с Дэвидом. Они даже были помолвлены некоторое время.

Диана попыталась скрыть, не выдать свое состояние, но поняла, что это невозможно.

— Сколько здесь им лет?

— На этой фотографии? Я не знаю. Они начали встречаться, когда им было пятнадцать лет, и порвали отношения шесть лет спустя.

Пятнадцать! Диана не знала, что это было так давно.

— Ты не знаешь, что произошло между ними? Сисси пожала плечами.

— Однажды Гленда решила, что не любит его больше. Печально, правда? Я бы умерла, если бы меня так подвели.

Она подняла с пола другой альбом, заполненный газетными вырезками, и стала переворачивать страницы, пока не дошла до нужного места. Не говоря ни слова, она положила альбом на колени к Диане и встала.

— Знаете, я даже не позавтракала, настолько увлеклась.

— Сисси, нет…

Если Дэвид не хочет, чтобы она совала нос в его прошлое, он, безусловно, не захочет, чтобы она смотрела эти вырезки.

— Я только съем сандвич и вернусь. Вам принести что-нибудь?

Диана покачала головой, но как только девушка вышла из комнаты, принялась читать. Она не могла устоять.

Как и говорил старый док Вильсон, семья Прескоттов часто упоминалась в прессе. Но героем самых длинных и самых подробных статей был Дэвид: авиакатастрофа, его роман с представительницей светских кругов Филадельфии Глендой Хюдж, ожесточенные раздоры и судебные препирательства между ним и Уолтером и, наконец, замужество Гленды. Все подробности были поданы крайне подробно. Диана больше не удивлялась, что он одержим идеей оградить свою личную жизнь от репортеров. Они превратили его юность в кошмар.