Заповеди Леса - [86]

— Мы сошли с ума, — прошептала я.

— Давно уже. Эти чувства, — он замолчал, подбирая слова, — словно съедают меня изнутри.

Его слова смутили меня, заставили трепетать что-то глубоко внутри. Мне казалось, что я должна ответить, сказать хоть что-нибудь. Но я не знала, какие слова способны описать все те чувства, рвущиеся из моей груди. И моим ответом было молчание.

Этот странный трепет. Я хочу, чтобы он принадлежал лишь мне. Как и ты. Я хочу, чтобы ты принадлежал лишь мне.

Я поднялась с земли. Мне нужно было время, чтобы полностью прийти в себя.

— Куда ты? — Эрик устало взглянул на меня. Он лежал на животе, подперев голову рукой.

— Догони! — я побежала на другой конец поляны, раскинув руки так, словно хотела обнять весь мир.

Эрик сразу же понял, чего я хочу.

Я играла в догонялки лишь с Ромой в детстве, и не думала, что возрасте двадцати лет игра сможет меня захватить. Но это оказалось весело, несмотря на явные уступки Эрика. Он в любой момент мог меня догнать, но не делал этого.

— Ты бегаешь слишком медленно, — смеялась я.

— Если я догоню тебя, то игра закончится слишком быстро, — однако, он перестал так откровенно мне подыгрывать.

Эрик коснулся меня, и я стала «водой».

Мы оба смеялись и веселились. Мы оба были всего лишь детьми, у кото-рых отобрали детство.

Когда игра нам надоела, мы кружились на поляне, держась за руки. Мой смех, должно быть, было слышно за много километров отсюда.

Всё кончилось моим неуклюжим падением.

Эрик протянул мне руку и помог подняться.

— Тихо, — Эрик приложил палец к моим губам, — смотри, — он кивнул в сто-рону озера.

Я увидела белый туман, покрывающий водную гладь. Завеса надвигалась прямо на нас. Но как только она покинула границу озера, то обрела форму.

Появлялись олени и птицы. Призраки. Эрик говорил о них, но я уже почти забыла. В своём воображении я рисовала эту картину иначе.

Олени побежали в нашу сторону, за ними гнались волки. Но никто из них не мог причинить друг другу вреда. Это было всего лишь вечной игрой.

В небе парили призрачные птицы, они чем-то напоминали мне облака, принимая какую угодно форму. Эрик не мог мне этого объяснить, он мучился над загадкой долгие годы, так и не найдя решения. Почему одни призраки могли из-менять свой внешний вид, а другие нет?

А не всё ли равно?

В тот момент меня зачаровала необычная, потусторонняя красота. В мире мёртвых были свои прелести, и я оценила их лишь однажды. Стоя на поляне и держа за руку свою родственную душу.

Вскоре нас с Эриком поглотила толпа призраков, но мы не сдвинулись с места. Животные проходили сквозь нас, а мы ощущали лишь лёгкий холодок.

Я вскрикнула, когда на меня бросился призрачный волк.

Эрик сжал мою ладонь, пытаясь успокоить. Но я быстро осознала свою глупость.

Вот так мы и стояли — живые существа, окружённые призраками.

Это был самый странный момент в моей жизни. И самый счастливый.

На обратном пути я задала Эрику вопрос, так долго мучавший меня:

— Почему? — он непонимающе посмотрел на меня. — Почему я?

— Потому что ты живешь. Потому что ты заставляешь меня поверить в себя, когда никто другой этого не может.

Мы вернулись к Елизаре поздно вечером. Стоило переступить порог её дома, как мной завладели грустные мысли.

Ярослав уже покинул мать. Так уж вышло, что он не мог слишком долго жить с ней в одном доме. Они снова поругались, и причиной раздора стала я. Яро-слав не хотел сдаваться, он искал способ спасти меня. Но Елизара прекращала любые его попытки. Мне стоило немалых сил сохранить всё это втайне от Эрика. Я боялась, что Ярослав расскажет ему, и тогда произойдет катастрофа! Даже страшно было представить реакцию Эрика!

Но мне удавалось держать ситуацию под контролем. Возможно, потому что Ярослав не хотел посвящать посторонних в семейные дела, а Елизара просто была безразлична к моей судьбе.

Несколько часов я провела подле Ромы. Он не приходил в себя, и стал вы-глядеть хуже. Я боялась, что он умрёт.

Я должна была вернуть его.

Когда мы с Эриком вернулись в наш дом, нами завладело безумия. Мы це-ловали друг друга с небывалой прежде страстью. Я неосознанно оставляла крова-вые отметины на его спине.

Я искала утешения в этом губительном водовороте чувств, Эрик же искал спасения от одиночества.

Страсть — единственное, что осталось между нами.

Мы были едины.

Отступление

Жизнь Эрика изменилась раз и навсегда. Он потерял себя, растворился в Злате. Она была во всём. Она была в его крови и отравляла его изнутри.

Его преклонение граничило с помешательством. Он уже был безумным. Жаль, что Злата не могла понять этого. Она никогда не смогла бы понять глубину его болезни. Его одержимости.

А сам Эрик боялся навсегда исчезнуть, потерять себя, хотя он уже сделал первые шаги к этому. Ещё больше он боялся потерять Злату.

Все дни, проведённые подле неё ней, он ни разу не вспоминал о своей сущности. Но прошлое временами давало о себе знать. Оно проявлялось в некон-тролируемой жажде крови, в проклятие, что преследовало всегда.

Злата стала идеалом, и он глубоко внутри осознавал, что его грязная, мерз-кая сущность не должна касаться света. Но Эрик всегда был эгоистом в своей не-способности отказаться от покоя, радости, света.