Запомните нас живыми - [11]

Шрифт
Интервал

Над Турагунди.
Белый, белый. Над Афганистаном.
Он бесплотен и тих,
Как иконный триптих…
Вот уж точно: не хлебом единым…
Ну а снег все летит
Под свирельный мотив,
Покрывая следы и седины.
…нотный скомканный лист…
Позабыть обо всем…
Просто время пришло возвращаться.
Снег наивен и чист.
Неслепящ, невесом.
А глаза почему-то слезятся.
Первая остановка автобуса на Кушку.
Теперь все.
Точка
Турагунди – Кушка,
февраль 1989  г.

P. S. Афганский постскриптум

Нечаянный образ
выхвачен из гула времени:
гравированная на памятнике джинсовая куртка.
Такие уже не носят…
Годы…
Пусть исчезнут тунеядцы в шестьдесят пятом!
Что-то не договаривающие лица
под перезвон бокалов и курантов
медленно тают
в черно-белой глубине экрана.
Ромбики на мятых петлицах:
Товарищи, с Новым тысяча девятьсот сорок…
С коричневых картонок выцветших фотокарточек
доверчиво смотрят
еще ничего не подозревающие девичьи глаза.
…Женская гимназия. Год тысяча восемьсот…
…как будто безмолвно просят:
запомните нас живыми.
Какими запомнимся мы?
В угасающие окна не беспредельной человеческой памяти
уже стучится спрыгнувший с боевой машины
бывший школьный хулиган по кличке Одесса…
Одесса, почему на машине якорь?
…наш первый комбат. В Афган из морпеха пришел…
Задумчивый лейтенант в стоптанных кроссовках
разогревает пиропатронами чай.
Испытываете ли вы к противнику что-то наподобие уважения?
Нелепый вопрос – русский такой не задаст…
…н …нет. Уже поднимаясь, угрюмо:
Не советовал бы я ИМ с нами встречаться…
В новой оправе событий и имен
бусинки афганских сюжетов, истертые, как четки правоверного,
почти неразличимы среди камешков сегодняшних забот.
Безлюбье?
Теперь только, когда приснится…
Первая, третья, огонь!
Усиленная матом команда
обрывается уносимым в горы раскатом.
Ему навстречу надвигается завораживающий свист.
Мина! Ложись! Разрыв.
…Сволочи, бьют только по нашим. По зеленым не стреляют.
Кто-то их наводит…
Ускоряясь в блаженную паузу,
шестирукий конвейер вынимает,
передает, досылает…
За следующим снарядом закрывается затвор.
Раз – огонь. Два – ложись.
Туда – обратно.
Первые полдня – нервно.
Затем – будь что будет.
Ханума фатум. Кто кого?
Тишина. Минута для признания в любви:
Я тебе сам придумаю музыку.
Ты только замкни незримые контакты
Между своей теплой душой
И этими холодными клавишами.
Ты только поставь ногу на шпильку,
Коснись носком педали…
На этом огромном шаре все женщины балансируют
на одной шпильке.
Ваше изящество.
Ваша хрупкость.
Ваше Величество.
Погоди. Меня зовут… Я сейчас…
Когда у них следующий намаз?
Понял, артиллерия?
Бронетранспортер, накренившийся над окопом,
вырытым в чем-то похожем на слежавшийся строительный мусор.
Обрывки фраз, нанизываемые на источенный нерв полевого телефона:
…вертолеты, прожекторы… сколько возьмет?
Вася, сядь в БТР, видишь ту выпуклость,
поработай из КПВТ.
Сумерки обостряют слух: …не ори, тебе говорю…
Плачущий на подножке медицинской «таблетки» мальчишка-солдат.
В синей разорванной майке. Более напуган, чем ранен.
…ногой под коленку. – Видишь, действует…
…покажи, куда попало. – Руки тоже…
Прапорщик-фельдшер сгибает руку в локте. – А это что?
…ухмылка и снова гримаса.
А вот ОН – уже не увидит…
…тот, у заднего колеса.
На брезентовых носилках.
Бросил курить…
…не трогайте…
…только желтые ливни солнца.
Блеснувший сквозь пыль и грохот луч прожектора
сфотографировал черный контур,
медленно огибающий синюю воронку неба…
…моментальное фото на Невском.
Наша первая, еще не семейная фотография.
Эхо разрыва продолжается гулом снижающегося вертолета.
Мы с тобой никогда не слышали орган в костеле…
…четвертый докладывает: там какой-то дух спускается в кишлак…
– Не суетись, у него там тетя…
Сел?
Молодец!
Бьющаяся нервной дрожью машина с вращающимися лопастями.
Маленький силуэт в нимбе шлемофона…
Наведенный прожектор беспорядочно прерывается
точками-тире снующих фигур и носилок…
– Сестра, а что помните вы?
– Двое ходят и поют: запущенный гепатит…
Вертолет со свистящим креном замыкает спираль над вершиной.
Фельдшер смотрит на стрелку часов с окровавленным циферблатом.
Перчатки – до запястий.
Сколько жизней уместилось в секундах?
Маленький силуэт, растворившийся в темном эфире…
Вынос – мне Профиль. Профиль, дай Оперу. Кабул – Ташкент.
Ташкент – Москву. Москва. Это – Афганистан. Девушка, позвоните домой.
У меня все в порядке.
Через три недели письмо.
Ура, у тебя все в порядке.
Капитан курит сигарету за сигаретой:
…понимаешь, я действительно долго не писал – госпиталь,
сам знаешь… вернулся в часть – письмо… мужским почерком:
если что, ни жену, ни пацанов твоих не оставлю…
Ну, я-то вернулся… Налей…
Как костяшки на счетах,
только осторожно,
расставь на нотных линейках
отражения
Пяти человеческих чувств.
Да озарятся они мягким свечением
Крещендо первой встречи. Бекаром последней…
Из старого афганского блокнота выпадают страницы.
Сохранить бы, что осталось:
…даже перед тем, как уснуть,
фантазия не нарисует сюжет более детективный, чем сегодняшняя обыденность…
Давай, Степа, жми!
Метрах в двухстах сзади – хлопок эрэса. Недолет.
…поздравляли со званием афганского комбрига:
водка, апельсины, а теперь, вот, эрэсы…
…пыльный туман. Не едем – плывем. В какой-то серо-желтой массе.
Не рассмотреть: глаза прикрыты до минимально необходимых щелок.

Еще от автора Борис Александрович Подопригора
Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер

В романе впервые представлена подробно выстроенная художественная версия малоизвестного, одновременно символического события последних лет советской эпохи — восстания наших и афганских военнопленных в апреле 1985 года в пакистанской крепости Бадабер. Впервые в отечественной беллетристике приоткрыт занавес таинственности над самой закрытой из советских спецслужб — Главным Разведывательным Управлением Генерального Штаба ВС СССР. Впервые рассказано об уникальном вузе страны, в советское время называвшемся Военным институтом иностранных языков.


Война

ЖурналистРасследуя странное самоубийство лучшего друга, Андрей Обнорский оказывается на Ближнем Востоке, где попадает в водоворот кровавых событий. Пытаясь разобраться в причинах трагедии, он слишком много узнает о деятельности наших спецслужб за рубежом. Теперь перед ним два пути – сотрудничество или смерть…РотаЕго зовут – капитан Числов. Он воюет на территории Чеченской республики. У него, как и у его товарищей, мало стимулов рисковать жизнью. У него нет денег, нет квартиры, нет семьи…Его предают и там, в бою, и здесь – в мирной, обычной жизни.


Рекомендуем почитать
О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Афинская олигархия

Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.


Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.


Прошлое Тавриды

"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.


Тоётоми Хидэёси

Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.


Блок-ада

«БЛОК-АДА», непривычным написанием горестно знакомого каждому ленинградцу слова автор сообщает о том, что читателю будет предъявлен лишь «кусочек» ада, в который был погружен Город в годы войны. Судьба одной семьи, горожанина, красноармейца, ребенка, немолодой женщины и судьба Города представлены в трагическом и героическом переплетении. Сам ленинградец. Михаил Кураев, рассказывая о людях, которых знал, чьи исповеди запали ему в душу, своим повествованием утверждает: этот Город собрал и взрастил особую породу людей, не показного мужества, душевного благородства, гражданской непреклонности.


Вернуться живым

Автора этой книги, храбро воевавшего в Афганистане, два раза представляли к званию Героя Советского Союза. Но он его так и не получил. Наверное, потому, как он сам потом шутливо объяснял, что вместо положенных сапог надевал на боевые операции в горах более удобные кроссовки и плохо проводил политзанятия с солдатами. Однако боевые награды у него есть: два ордена Красной Звезды, медали. «Ярко-красный чемодан, чавкнув, припечатался к бетонке Кабульского аэродрома, – пишет Николай Прокудин. – Это был крепкий немецкий чемодан, огромных, прямо гигантских размеров, который называют «мечта оккупанта».


Дорогами войны, 1941–1945

Сборник «Дорогами войны» – это сборник воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны. В числе авторов сборника – моряк, тонувший в водах Балтики во время эвакуации советских войск с полуострова Ханко, а затем воевавший на Ладоге, где был тяжело ранен; артиллерист, дважды раненный под Мясным Бором; донской казак, которому досталась нелегкая доля отступать в донских степях летом 1942 года; и, наконец, командир пулеметного взвода зенитчиков, которому довелось в мае 1945 года побывать у стен рейхстага в Берлине.


О войне и победе

Предлагаемая книга впервые включает все художественные и документальные произведения Федора Абрамова о Великой Отечественной войне и Победе, в том числе ранее не публиковавшиеся материалы из рукописного архива писателя.