Запомните нас живыми - [10]

Шрифт
Интервал

Ожила сценка.
Лицей.
Портрет Авиценны.
Европейская косметика на лицах обворожительных преподавательниц.
Без паранджи!
Подтянутый директор в накрахмаленной сорочке.
Литературный фарси. Мягкая английская речь.
Можно ханум задать вопрос?
– Аллах с вами, ее сегодня же зарежут.
Последняя гератская застава.
Еще наша.
Обстреливали здесь.
Последний раненый: капитан Лисовский.
Погибший? – Наверное, Андрей Шишкин.
29 января. Разбился.
Что там, на востоке, не знаю.
– Товарищ майор, разрешите обогнать?
– Я тебе обгоню…
Ни на метр с бетонки.
Опытный.
Ослепительные снега Рабати-Мирза.
Серебряное небо над перевалом.
Отличие от Терскола состоит в том,
что там нет сожженных машин.
Постепенно погружаемся в туман.
– …и еще запишите:
рядовой Теркин, такелажник…
Две недели перетаскивал машины. А у самого – желтуха.
– Как зовут Теркина-то?
– Василий. Отчества не знаю.
Потихоньку, Ваня, потихоньку.
Осталось до Родины недалеко.
Возвращение к бетону – постепенно и безэмоционально.
Как сквозь сон.
Может, устал.
Повсюду машины:
живые и мертвые.
Мелкий полудождь-полуснег.
Когда я вернусь, непривычно погоны покроют
Метельные искры московской хрустящей зимы,
И гул эскалаторов вдруг наконец успокоит,
А после приснятся забытые детские сны.
В умиротворенном небе длинный косяк журавлей.
Как небесное отражение последней колонны.
Домой.
Турагунди.
На той стороне уже свои: Кушка.
Оборачиваюсь к пулеметчику.
Молчит.
Еще один образ из прошлого.
Сквозь покачивающуюся ленту крупнокалиберного пулемета
злое лицо военторговской продавщицы.
Глаза под цвет экрана микрокалькулятора.
Встали.
Девять верст до границы…
В утреннем гвалте очередная колонна готовится к пересечению.
Открытая дверь БМП:
маленький телевизор,
разбросанные банки с гречневой кашей,
новое обмундирование,
бутылки с машинным маслом
и много сахарных брикетиков, похожих на домино.
Задержали душмана.
В кошелке: деньги – заработал,
несколько пачек американских сигарет – хотел обменять,
граната с растяжками на колышках – нашел.
А почему колышки чистые?
Сволочь!
Нескончаемо долгие девять дней.
Место работы – нейтральная полоса.
Машина с флагом ООН.
Наши пограничники отдают честь.
Сидит афганец в фуражке с зеленым околышем.
Мимо грохочут последние колонны. Считаем.
Надписи на люках: Башкирия, Червоноград, Свердловск…
Ищу глазами: наконец, Ленинград.
Грязный танковый тягач.
Впервые за Афган.
Но больше: Имени… Имени… Имени…
Пламя над звездочкой.
«Я вернулся, мама!» —
Транспарант на КамАЗе-шаланде.
Следы от осколков на кабине.
А я еще здесь.
Когда я вернусь и проступит в лиловом тумане
Седой триумфальною аркою Охтинский мост,
Наверно, скажу постаревшей, взволнованной маме,
Что я все такой же, вот только немножко подрос.
Ежедневно возвращаюсь на «девятую версту».
Знакомый ряд дуканов.
Мигает беззаботная звездочка между раскрытыми створками бывшего железнодорожного контейнера.
Орешки-фисташки, гранаты-апельсины,
туалетная бумага и открытки с пакистанскими красавицами.
Шестилетние бачата —
хотелось бы сказать – дошкольники…
какая тут школа! – доверительно-заговорщицким шепотом:
– Камандон, щто нада, щто хочешь?
И сразу: – Давай бакшиш. Шапку давай.
«Хорошо» – знают в цензурном и матерном вариантах.
«Плохо» – только в матерном.
Солдаты-несолдаты
с автоматами за спиной и четками в руках.
Такое впечатление, что встали пройтись,
чтобы размять ноги, затекшие от долгого сидения.
Бесцельность в лицах.
При сиюминутной озабоченности: продать-обменять.
Откровенность афганского полковника:
Революция – хорошее дело.
Мы – плохие.
Утро 15 февраля.
Мягкая фланель парящего снега.
Прощание. Прощение.
Возбужденная суета последних сборов.
– Передай ооновцам, чтобы быстрее сворачивались.
Колонна на подходе.
– Дуглас, давай нож. Срезаю антенну.
Последний переполненный уазик.
Метры, метры.
Пограничники вышли из будки.
Неужели, это все?
Пульсируют мысли.
Мы выполнили женевское соглашение.
Они – нет.
Будут ли нас теперь приветствовать – «Рот Фронт»?..
Что с нами сделал Афган?
Может, он станет паролем, чтобы не заблудиться в лабиринтах жизни?
Может, его шепотом прозвучали такие истины, на которых будем воспитывать наших детей?
Машина останавливается.
У самой таможни.
Выходим вместе.
Полковник докладывает генералу.
Его обнимают, уводят.
Мы остались последними.
Слева от меня: старший наблюдатель поста ООН подполковник Альфред Туатоко, Фиджи, справа – наблюдатель майор Дуглас Майр, Канада.
Метры пешком.
10.10.
Бросаются журналисты.
Что вы можете сказать о выводе советских войск?
Перевожу.
Папахи, кокарды, разноцветные шарфы, кинокамеры, диктофоны…
Глаза сфокусировались в одной точке:
улыбающиеся, слезящиеся, слезящиеся…
Замершие на мгновения и готовые разрядиться в гомоне и заботах
первых минут, самых первых минут мира.
Отвечает Майр:
Насколько мне известно
(Пауза)
В западной части Афганистана
(Пауза)
Советских войск
(Пауза)
Не осталось…
Кажется, за спиной не только Афганистан,
эти сумбурные девять дней в пограничном местечке Турагунди…
Неужели этот полосатый шлагбаум
отсечет и испанцев тридцать шестого,
Че Гевару шестьдесят пятого?
И только снег,
одинаковый тут и там,
медленно тает на губах и ресницах…
Девять верст до границы,
Девять лет позади…
Все застелено белым туманом.
Легкий снег серебрится

Еще от автора Борис Александрович Подопригора
Если кто меня слышит. Легенда крепости Бадабер

В романе впервые представлена подробно выстроенная художественная версия малоизвестного, одновременно символического события последних лет советской эпохи — восстания наших и афганских военнопленных в апреле 1985 года в пакистанской крепости Бадабер. Впервые в отечественной беллетристике приоткрыт занавес таинственности над самой закрытой из советских спецслужб — Главным Разведывательным Управлением Генерального Штаба ВС СССР. Впервые рассказано об уникальном вузе страны, в советское время называвшемся Военным институтом иностранных языков.


Война

ЖурналистРасследуя странное самоубийство лучшего друга, Андрей Обнорский оказывается на Ближнем Востоке, где попадает в водоворот кровавых событий. Пытаясь разобраться в причинах трагедии, он слишком много узнает о деятельности наших спецслужб за рубежом. Теперь перед ним два пути – сотрудничество или смерть…РотаЕго зовут – капитан Числов. Он воюет на территории Чеченской республики. У него, как и у его товарищей, мало стимулов рисковать жизнью. У него нет денег, нет квартиры, нет семьи…Его предают и там, в бою, и здесь – в мирной, обычной жизни.


Рекомендуем почитать
О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Афинская олигархия

Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.


Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.


Прошлое Тавриды

"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.


Тоётоми Хидэёси

Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.


Блок-ада

«БЛОК-АДА», непривычным написанием горестно знакомого каждому ленинградцу слова автор сообщает о том, что читателю будет предъявлен лишь «кусочек» ада, в который был погружен Город в годы войны. Судьба одной семьи, горожанина, красноармейца, ребенка, немолодой женщины и судьба Города представлены в трагическом и героическом переплетении. Сам ленинградец. Михаил Кураев, рассказывая о людях, которых знал, чьи исповеди запали ему в душу, своим повествованием утверждает: этот Город собрал и взрастил особую породу людей, не показного мужества, душевного благородства, гражданской непреклонности.


Вернуться живым

Автора этой книги, храбро воевавшего в Афганистане, два раза представляли к званию Героя Советского Союза. Но он его так и не получил. Наверное, потому, как он сам потом шутливо объяснял, что вместо положенных сапог надевал на боевые операции в горах более удобные кроссовки и плохо проводил политзанятия с солдатами. Однако боевые награды у него есть: два ордена Красной Звезды, медали. «Ярко-красный чемодан, чавкнув, припечатался к бетонке Кабульского аэродрома, – пишет Николай Прокудин. – Это был крепкий немецкий чемодан, огромных, прямо гигантских размеров, который называют «мечта оккупанта».


Дорогами войны, 1941–1945

Сборник «Дорогами войны» – это сборник воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны. В числе авторов сборника – моряк, тонувший в водах Балтики во время эвакуации советских войск с полуострова Ханко, а затем воевавший на Ладоге, где был тяжело ранен; артиллерист, дважды раненный под Мясным Бором; донской казак, которому досталась нелегкая доля отступать в донских степях летом 1942 года; и, наконец, командир пулеметного взвода зенитчиков, которому довелось в мае 1945 года побывать у стен рейхстага в Берлине.


О войне и победе

Предлагаемая книга впервые включает все художественные и документальные произведения Федора Абрамова о Великой Отечественной войне и Победе, в том числе ранее не публиковавшиеся материалы из рукописного архива писателя.