«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [7]
— Слышал я, Саша, что твоя красавица жена безумно вкусно готовит! Это правда? До сих пор я думал, что лучше всех в мире готовит моя жена!
— А вы пожалуйте к нам на ужин, Джафар Аббасович, сами все увидите!
Тут Маша подготовилась и накрыла действительно великолепный стол. Гости разомлели, тост следовал за тостом.
Выпито уже было немало, когда Косарев совершает роковую ошибку.
Он встает с рюмкой в руке и предлагает:
— А сейчас давайте выпьем за настоящее большевистское руководство в Закавказье…
Багиров поднял бокал, улыбнулся, хотел уже было чокнуться, когда Косарев вдруг добавил:
— … которого сейчас там, к сожалению, не имеется!
В смысле, руководства.
Улыбка мгновенно слетела с лица Джафара Аббаса оглы.
Выпили, конечно. Перемигнулись: дескать, ну мы-то с вами понимаем, о чем речь. Но Багирову не понравился тост Косарева.
Ведь коммунистами Закавказья в тот момент руководил Лаврентий Берия — старый друг Багирова. Еще с двадцатых годов, когда они сблизились настолько, что в кавказской партийной организации их прозвали «сиамскими близнецами».
Разумеется, при первой же возможности Багиров рассказал другу об ужине в Волынском во всех подробностях, и Берия выпад Косарева хорошо запомнил. Не доверять Джафару у него не было ни малейших оснований.
Поэтому в перерыве какого-то пленума Берия подошел к Косареву и спросил его по-свойски и прямо в лоб:
— Сашка, ты что, на самом деле считаешь, что я не гожусь в руководители Закавказья?
Что оставалось ответить Косареву, который мгновенно всё понял?
— Да полно, почему же? Совсем нет!
А что еще ему оставалось сказать, поняв, что тебя предали.
Когда же Берию неожиданно перевели в Москву и 22 августа 1938 года назначали первым заместителем наркома НКВД, Косарев впервые встревожился.
Но тогда в Волынском при полной изоляции от внешнего мира он не мог знать, что 25 ноября 1938 года, когда они с Машей пытались вычислить свое будущее, комиссар государственной безопасности 1-го ранга, бывший заместитель Ежова Лаврентий Павлович Берия стал наркомом внутренних дел.
28 ноября они провели свой последний спокойный вечер, не подозревая, наверное, что отныне больше им не будет суждено собраться всей семьей, что Косарева они больше не увидят живым, а жене с дочерью суждена долгая разлука.
Быстро стемнело.
Они уложили спать Лену и сами легли рано.
На даче в Волынском еще горел свет, за забором и в саду мерзли вертухаи, проклиная службу, когда в кабинете новоиспеченного наркома НКВД сверяли часы и уточняли последние детали операции.
Да, Косарев уже не был генсеком комсомола. Но он оставался членом ЦК, депутатом Верховного Совета СССР, а значит, имел статус неприкосновенности. Никто еще не мог его лишить былой славы, неслыханной, культовой популярности среди молодежи, правительственных наград. К тому же он имел право на ношение личного оружия, и более того — имел крупнейшую среди партийных бонз коллекцию огнестрельного и холодного оружия прямо в сейфах, на первом этаже дачи.
А Берия боялся.
Комсомольских активистов при Ежове хватали и в тридцать седьмом. Но это была решающая ночь ареста всех секретарей ЦК ВЛКСМ, согласно проекту разгрома комсомола, который он предложил товарищу Сталину как первую тотальную акцию на посту наркома.
Машины, снаряженные людьми и оружием, тронулись в сторону Волынского…
Их спальня на втором этаже.
Косарев заснул довольно скоро и спал спокойно, не ворочаясь. А Маша лежала с открытыми глазами, пытаясь осмыслить то, что произошло в эти дни.
Она была напряжена, как бывают напряжены и насторожены люди, ждущие удара со дня на день, с минуты на минуту.
Она была как сжатая пружина.
И поэтому даже не слишком удивилась, услышав со стороны лестницы подозрительные шорохи.
В дом прокрались чужие? Может, солдаты оцепления полезли за едой или за табаком?
Она встала, стараясь не шуметь. Накинула халат, осторожно вышла на лестницу. И тут же увидела офицера с жёлтым лицом в белых шерстяных носках до колен, который крался по ступенькам вверх.
В одной руке он держал свои сапоги, а в другой — пистолет.
Их взгляды встретились.
— Вы кто? — спросила Маша изумленно. — Вы, наверное, к мужу? Но он еще спит…
Офицер включил свет, присел, натянул сапоги, спустился вниз и сказал в пространство:
— Заходим, мужики! Они уже на ногах!
Эффекта внезапности, который планировал Берия, не получилось.
И тотчас в дом, стуча сапогами и прикладами карабинов, вошли еще несколько военных.
На шум появился заспанный Косарев.
— В чем дело? — спросил он. — Я никого не ждал. Кто вы такие, кто приказал?
— Вы гражданин Косарев? — спросил майор в носках.
— Так точно. А вы-то кто?
— Народный комиссариат внутренних дел.
Кто еще находится в доме?.. Ах, дочь и няня… Садитесь с женой здесь. Без разрешения не вставать. Не разговаривать. Мы начинаем обыск.
Мария Викторовна не выдержала, указала пальцем на майора и сказала Косареву:
— Представляешь, Саша? Этот тип крался к нам на второй этаж, в нашу спальню в одних носках! Как вор или извращенец! Ни стыда, ни совести!
— Отставить! — выкрикнул майор. — Прекратите оскорбления! Нам известно, что на вашей даче полно оружия! Гражданин Косарев, вы сами его покажете или я прикажу моим людям перевернуть все вверх дном?
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.