Записки военного советника в Китае - [8]

Из трех корпусов Гуанчжоуской армии только 2-й (да и то не все его части) действительно подчинялся Сюй Чун-чжи. Командир 1-го корпуса Ляо Хун-кай проявлял полную самостоятельность и был в натянутых отношениях с командующим армией. Его корпус, занимавший район к юго-западу от Гуанчжоу, состоял из 12, 13

и 19-й отдельных брнгад численностью около 4700 штыков—боевая ценность корпуса была невелика.

Командир 3-го корпуса Гуанчжоуской армии генерал Ли Фу-линь был кандидатом в члены городского комитета Гоминьдана. Этот пожилой человек, уроженец Гуандуна, до Синьхайской революции предводительствовал огромной шайкой морских пиратов. В ходе революции Сунь Ят-сен привлек его на овою сторону. Пока существовало правительство Сунь Ят-сена Ли Фу-линь ни разу не выступал против него, хотя и не поддерживал его активно. Корпус Ли Фу-линя имел около 4 тыс. штыков. Главные силы корпуса располагались на о. Хэнам, остальные к югу по р. Жемчужной (Чжуцзян). Сунь Ят-сен поручил этому корпусу бороться с многочисленными мелкими бандами. На деле же эта «боевая часть» находилась в сговоре с местными бандитами и держала их в повиновении, получая от грабежей определенный процент. Генерал Ли Фу-линь неоднократно занимал ряд высоких должностей в провинциальном правительстве, но долго на них не засиживало^, так как обычно они были недостаточно прибыльными.

При знакомстве с корпусом Ли Фу-линя выяснилось, что он довольно боеспособен. Сам генерал больше занимался коммерческой и политической деятельностью, возложив практические вопросы по руководству корпусом на своего брата.

2-й корпус состоял из 1, 2 и 3-й дивизий, 7, 8, 11 и 14-й отдельных бригад и четырех отдельных полков. Отдельные бригады (за исключением 7-й) и отдельные полки в боевом отношении ценности не представляли и годились лишь на то, чтобы собирать налоги с населения.

1-я пехотная дивизия состояла из двух бригад. Эта дивизия считалась одной из лучших в Гуанчжоуской армии. Она была расположена в районе Учжоу и имела 3200 штыков.

Командир дивизии генерал Ли Цзи-шэнь, по происхождению гуансиец, был видным членом ЦИК Гоминьдана. Невысокого роста, коренастый, с глазами навыкате, он был не очень общителен. Ли Цзи-шэнь не сомневался в том, что призван играть главную роль на политической арене.

Ли Цзи-шэнь на наших глазах упорно продвигался по служебной лестнице. Он внимательно прислушивался к предложениям советских советников, быстро проводил их в жизнь и охотно помогал налаживать политическую работу н воинских частях, находившихся под его командованием. В результате его войска быаро укрепляли боеспособность.

Несколько слов о том, как впоследствии сложилась судьба Ли Цзи-шэня.

В 1927 г. Ли Цзи-шэнь, тогда губернатор Гуандуна, совершил крупнейшее преступление перед революцией. После контрреволюционного переворота Чан Кай-иш, признав власть сформированного им нанкинского правительства, Ли Цзи-шэнь принял участие, в подавлении Гуанчжоуской коммуны. С 1931 г. он начал склоняться к оппозиции по отношению к режиму Чан Кай-ши, а с 1933 г. стал активно бороться против его клики, за что был исключен из Гоминьдана.

В конце 1937 г., когда началась война против японских захватчиков и в стране складывался единый анти-японский фронт, между Чан Кай-ши и Ли Цзи-шэнем произошло примирение.‘Чан Кай-ши назначил Ли Цзи-шэня на командный пост в Юго-Западном Китае и восстановил его в Гоминьдане.

После падения Уханя, в конце 1938 г. Чан Кай-ши прибыл в Гуйлинь. Мне довелось присутствовать¹ на банкете, устроенном местными властями по случаю приезда Чан Кай-ши; его посадили рядом с Ли Цзи-шэнем. Я наблюдал за поведением этих союзников поневоле. За все время ужина ни тот, ни другой не взглянули друг на друга. Ли Цзи-шэнь сидел хмурый, не прикасаясь к пище: возможно, он боялся отравы. Высохший, кожа да кости, Чан Кай-ши хмуро смотрел куда-то через головы сидящих. Он походил на загнанного зверя, обреченного попасть в расставленную ловушку. К концу ужина Чан Кай-ши покосился на Ли Цзи-шэня и с улыбкой, похожей на оскал собаки, бросил: «Завтра приму». Ли Цзи-шэнь узнал меня — после ужина зашел ко мне. В присутствии переводчика, который, несомненно, был человеком Чан Кай-ши, он £тал критиковать существовавшие в гоминьдановской армии порядки, тепло вспоминая о Народно-революционной армии времен Северного похода, о том, как была организована коммунистами политическая .работа.

На другой день Ли Цзи-шэнь был принят Чан Кай-ши и назначен начальником Управления по руководству партизанским движением. Эта должность по существу была номинальной, так как Гоминьдан никаким партизанским движением не руководил. Антияпонское народное партизанское движение в тылу японской армии возглавляла Коммунистическая партия Китая, создавшая во многих районах активные партизанские базы.

Последняя моя встреча с Ли Цзи-шэнем произошла в ноябре 1956 г., когда в составе советской делегации я побывал в Пекине и Нанкине на праздновании 90-летней годовщины со дня рождения Сунь Ят-сена. К тому времени Ли Цзи-шэнь стал председателем Революционного комитета Гоминьдана и заместителем председателя Центрального Народного правительства Китайской Народной Республики. Из газет я узнал, что 9 октября 1959 г. Ли Цзи-шэнь умер в Пекине.