Записки успешного манагера - [96]

— Хорошо здесь, — довольно протянул он, обращаясь к Мабрузу.

— Плохо, никак не могу помолиться, — вздохнул Мабруз.

— Хорошо, и медведей нет, только собаки, — зевнул Мшик.

Поезд тронулся, и Эмилия Маратовна подошла к проводнице:

— Простите, тут у нас ситуация такая сложилась, иностранцы прибыли. Одному человеку по нужде сильно хочется, вы бы не могли открыть туалет?

— Через полчаса открою, когда санитарную зону проедем, — ответила проводница.

Эмилия Маратовна вздохнула и пошла в купе. Мшик лежал в ушанке на верхней полке, Мабруз с маман сидели на нижних и оживленно болтали.

— Украина — плохо, Армения — хорошо, — пыталась при помощи жестов объяснить маман.

— Pray, — вздыхал Мабруз.

— You сап прай after half an hour, there[16], — сказала Эмилия, указав рукой в сторону туалета.

— Good, — вздохнул Мабруз.

— И что же ему теперь, полчаса терпеть? — посочувствовала маман.

— Он сам не захотел на вокзале сходить.

Через полчаса туалет открыли, и маман радостно воскликнула:

— Прай!

— Good, — ответил Мабруз, схватил полотенце, тряпочку и камешек и побежал в туалет.

Из туалета он вернулся мрачнее тучи, сел напротив маман и заявил, что Украина bad country[17] и он будет делать свой «прай» в купе. При этом он указал нам всем на дверь и стал расстилать на полу тряпочку. «Экий привередливый, сукин сын», — подумала Эмилия, достала из кармана мобильный телефон, по которому было велено звонить только в самых экстренных случаях, и стала набирать Исама.

Сонный Исам взял трубку с третьего раза.

— Послушай, Исам, — начала Эмилия, — тут такая ситуация, Мабруз отказывается ходить в туалет, говорит, что там грязно, и хочет нагадить прямо в купе, объясни ему, пожалуйста, что Украина, может быть, и плохая страна, но в купе у нас не срут!

— Дай ему трубку, — сказал Исам.

Мабруз схватил телефон и начал что-то орать на арабском языке, потом негодующе посмотрел на Эмилию и передал ей трубку.

— Он помолиться хочет, — зевнул Исам, — я забыл тебя предупредить, что он верующий.

— А-а-а, — ответила Эмилия, повернулась к Мабрузу и облегченно вздохнула. — You сап pray here[18].

Мабруз буркнул «thank you»[19] и стал расстилать коврик.

Маман пошла в туалет, а Эмилия с Мшиком стали смотреть в окно.

— А что это за крендель лбом об пол бьется и воет? — фыркнула проводница, которая решила поинтересоваться, не хочет ли кто-нибудь в пятом купе выпить чаю.

— Уйдите, женщина, уйдите, дайте человеку спокойно помолиться, — замахала руками маман, выбежавшая из туалета.

Мшик и Эмилия стояли возле окна и рассматривали мышонка, который успел залезть в шапку-ушанку, пока Мшик лежал на полке.

— Хорошая страна Украина. И ты хороший, я тебя с собой заберу, — сказал Мшик по-арабски и погладил мышонка.

— А он чего хочет? — поинтересовалась сердобольная маман.

— Не знаю, — ответила Эмилия и улыбнулась.

— Позорище, мышей в поездах развели, стыдно-то как перед иностранцами, — вздохнула маман.

— Да ладно тебе, — ответила Эмилия.

За окном мелькали огни, где-то в конце вагона жена пилила мужа за то, что он назюзюкался с утра, Мшик гладил маленького мышонка, а из пятого купе доносилось монотонное: «Бисмилля-я-яурахма-а-анурахи-и-им, ал хам-дулиля-я-я-я-я!»

Швидко принес мне коробку конфет и предложил вечером погулять. С радостью согласилась. Пошли гулять в парк. Сидели на лавочке, ели мороженое и болтали. Хорошо с ним. Спокойно и хорошо. Интересно, как там Олька?

День шестьдесят второй

Всю ночь думала над статьей для дамского журнала. В голову пришли интересные мысли, включила свет и стала писать заметки.

Ни свет ни заря позвонила Олька и сказала, что ей нужен дизайнер.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Мандалу надо нарисовать, — ответили она.

— Какую мандалу?

— Ты не поймешь, долго рассказывать.

— Нет у меня таких дизайнеров.

— Ну ладно, — сказала Олька.

На вопросы о личной жизни подруга отвечала неохотно, единственное, что сказала, так это то, что буддистское течение Карма Кагью, в отличие от других, способствует полному открытию возможностей человека, главное, чтобы мотивация была правильной. Где-то я уже слышала про эту мотивацию.

Решила позвонить Нане и узнать, как она сходила в оперный театр.

— Шубу не надевала, после спектакля пошли в ресторан, выпили вина, ну, все как положено. Вечер удался.

— А какой спектакль был? — спросила я.

— А я не помню, мне скучно стало, я в тетрис на телефоне играла, — ответила Нана.

Вот те раз, человек пошел в театр поиграть в тетрис на телефоне. Странная девушка Нана.

Пока я пила чай, папа рассказал мне, что Армена переводят в Харьков на следующей неделе, Васька нашел покупателя на свою квартиру, а хозяйка Лесси теперь ни с кем не общается и стала говорить по-немецки.

— А ты откуда знаешь? — удивилась я.

— А она вчера мне сказала утром «Гутен таг!».

— А ты?

— А я немецкого не изучал, только одно слово знаю. Я улыбнулся и сказал ей «швайн», она обиделась и ушла.

Пришла на работу и решила, пока никого нет, написать статью. Но сначала проверила комментарии в ЖЖ. Все, я звезда. Туча народу восхищается моим талантом, что самое приятное — люди, которых я когда-то читала тайком, пишут мне комментарии и говорят, что у меня замечательные рассказы. Народ требует продолжения — будет вам продолжение, будет, благо рассказов у меня в запасе немеряно, на целый год хватит. Вот черт, почему я сразу не стала писать в прозе? Сдались мне эти стихи.