Записки. Том II. Франция, 1916–1921 - [25]

5/18-VII-17

Выступление Болгарии в союзе с Центральными державами, очень резко изменило равновесие борющихся лагерей и не в пользу согласия. Можно ли было это предвидеть, возможно ли было, устранить это выступление, это вопрос теперь праздный. Необходимо было парализовать значение этого выступления. Сербия и Черногория были разгромлены, Дарданелльская операция потерпела фиаско, Греция вела даже не двойную, а открытую игру в пользу наших врагов.

Очищение всего Балканского полуострова, вместе с Салониками было бы громадной военной и политической победой Центральных держав, освободило бы несколько сотен тысяч войск, и ввела бы Румынию в цикл центральных держав, и обратила бы Средиземное море в почти немецкое. При таких условиях 6/19-VII-17 удержание Салоников для наших союзников являлось делом чрезвычайно важным. И для нас, для всего нашего юга, в частности, и общего нашего фронта такая политическая обстановка, с военной точки зрения грозила бедствием. Не только Салоники, но важные направления к Дунаю и Болгарии и разъединение наших врагов, требовалось самой очевидностью.

К сожалению, ряд частностей временами брали верх, и так как Салоники были далеко, и притом никому из союзников не принадлежали, а принадлежали Греции, то военное и политическое значение этого района и фронта серьезно оценено не было. Наружу выступили одни трудности, которые с развитием подводной войны все увеличивались. Затем при обсуждении положения, всегда рассматривалось с точки зрения частностей, что для массы и для данной минуты было понятнее. Этим я объясняю себе те колебания, которые с 1915 года имели место и имеют в настоящее время настолько, что англичане уже убрали 2 дивизии. Итальянцы, кроме 2 дивизий ничего не дали, и французы рады были бы оттуда убраться.

Когда же стремление к сокращению осуществится, греческие войска, на которые рассчитывают, окажутся неспособными и занятие германо-болгарами Салоник осуществится, исправить испорченное окажется невозможным, важность фронта предстанет во всей наготе и вопль подымется неистовый. Но делу это не поможет. Я, однако, надеюсь, что до этого не дойдет.

8/21 июля здесь соберется международная конференция, в том числе военная, для обсуждения Салоникских дел, и вообще военного и общего положения на всем фронте. Я раза два был в канцелярии моего заместителя. Он меня не замечает и со мною не разговаривает. Больше туда не пойду. Думал, что он человек все-таки воспитанный, к сожалению, он прав, сказав, что за свое пребывание за границей, он потерял стыд. Сказано было это по поводу нашего разговора о поведении наших солдат, главным образом, 1-й бригады и находящихся в госпиталях. Я заявил ему, что все, что делается, ужасно стыдно. Меня он успокаивал: «Знаете, я за свою службу за границей, потерял стыд»… Ну что ответить на такое признание? Может быть, это поможет ему успевать в службе? Таких, правда, не говорящих об этом так откровенно, я в своей жизни видел не малое число. Но жаль, что Временное правительство и интересы России будет представлять такое лицо, которое не чувствительно к этому чувству. Приглашен и генерал Занкевич. Надеюсь, что он до конференции переговорит с генералом Дитерихсом{87}, который приехал с Салоникского фронта и хорошо знаком с условиями здесь, и который командовал бригадой на Салоникском фронте в течение 10 месяцев; и до этого в течении года был генералом квартиры юго-западного фронта. Он Занкевичу поможет разобраться в очень сложных условиях этого фронта. Генерал Дитерихс человек основательный и знающий.

Но перейдем к Салоникскому фронту.

Закрывая доступ к Эгейскому морю, удерживая на себе болгарскую и часть турецкой армии, не говоря о германских и австрийских контингентах, фронт этот является частью общего, имеющего целью закрепить кольцо центральных держав. Ослабляя его, в худшем случае открывая, что в настоящее время с принудительным присоединением к нам Греции и не возможно, мы освободим у противника более чем ½ млн. войск и предоставим ему обширные плодородные пространства для пропитания и свободу маневра.

В оперативном отношении, мы только с этой стороны существенно можем грозить Болгарии и части Турции; мы можем, в крайнем случае, подать руку русско-румынам и, совершенно отрезав Болгарию и Турцию от источников их боевого питания, затруднить их борьбу, в особенности, если кавказская армия проявит свою жизнь.

Но для этого уже здесь армия, которая способна была бы к действиям, и военачальника, способного для действия. Факты указывают, что этих данных не было, и их нет.

За все время при больших средствах она не могла даже достигнуть того положения, которое позволило бы проявиться. Она не могла овладеть районом Бабуно-Кривапак и западнее Бабуны; откуда она своим положением могла существенно грозить и на восток, и на север, и к северо-западу. Армия эта, как наша Кавказская, обречена на какое-то бессилие. Обеими мало как-то интересуются и говорят о них, когда становится плохо, но больше, как об организации, которую лучше всего было бы сократить. Но в то же время чувствуется, что эту армию сократить нельзя, и она продолжает влачить свое жалкое сосуществование. Посмотрим, что скажет международная конференция 25 июля.