Записки средневековой домохозяйки - [16]

Однако какая-то внутренняя шпилька, которая периодически не давала мне жить спокойно, кольнула в этот раз, и я на его слова пожала плечами и выдала:

– Знаете, милорд, я тоже мужа себе не выбирала. Вы поставили меня перед фактом, и вот… Как случилось, так и случилось.

После моей фразы Кларенс едва не взбесился, он прекрасно понял значение слова «тоже»; им я приравняла его к себе, а значит, к подзаборному коту. Он подскочил ко мне и уже замахнулся, однако руки не опустил, только с угрозой замер напротив.

Я же стояла и внешне спокойно смотрела на него. Шок после вчерашнего уже прошел. Я поняла, что значит получить пощечину, и перестала бояться ее. А еще я понимала, что, пока нахожусь в доме у герцога, со мной ничего особо страшного не случится, ведь хозяин здесь не Кларенс, а его светлость.

– Милорд, я и так покорна вашей воле. Чего же вы от меня еще хотите? – произнесла я настолько ровным и спокойным тоном, что после этого Кларенс с занесенной для удара рукой стал выглядеть глупо.

Он ожег меня ненавидящим взглядом и выдохнул в лицо:

– Не видеть вас вообще! Я… я понял… что терпеть вас не могу. Вы мне противны!

Я чуть было не ответила ему, что наши чувства взаимны, но в последний момент осеклась. Вдруг, если я отвечу, Кларенс, чтобы сделать еще хуже, набросится на меня или что-нибудь в том же духе? Физически он сильней меня, и на самом деле, если дело дойдет до серьезного рукоприкладства, я ничего не смогу ему противопоставить. Поэтому на его слова я еще раз недоуменно пожала плечами, мол, ваше право, а мне все равно.

– Я не желаю лицезреть вас за столом. Ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином, – не унимался Кларенс. – Никогда! Поэтому сейчас вы немедленно разворачиваетесь и идете к себе…

Но я возразила, прервав его:

– Я тоже не хочу сидеть за общим столом. Однако это не мое желание, а вашего дядюшки – герцога Коненталя. – И с некоторой мстительностью добавила: – Насколько я поняла, его желание для всех обитателей этого дома – закон, который следует соблюдать неукоснительно. Поправьте меня, если я ошиблась.

– Совершенно верно, – вдруг раздалось от дверей.

Я обернулась. В гостиную входил его светлость герцог Коненталь. Он был разодет гораздо более вычурно, нежели его племянник. Во всяком случае, серебряная вышивка на камзоле оказалась гораздо богаче, чем у Кларенса, да и сверкающие алмазы и сапфиры ни в какое сравнение не шли с жемчугом на пуговицах. За герцогом спокойно следовал еще один молодой человек, приблизительно одного возраста с Кларенсом, однако превосходящий его во всем. Не то чтобы он был более красив или физически развит. Вовсе нет. Если отстраненно посмотреть на моего супруга – он был чудо как хорош. Не мужчина, а девичья мечта. Высокий рост, широкие плечи, карие глаза весьма красивого и глубокого оттенка, волевой подбородок и чуть вьющиеся густые каштановые волосы. И все это было бы великолепно, если не знать, насколько большой сволочью он оказался.

А молодой человек?.. Он был просто уверен в себе и абсолютно спокоен. Вот и все. Внешность так себе, не особо запоминающаяся. Мускулатура? Да поди разберись, как он сложен, если на нем точно так же надет свободно сидящий камзол, под которым могло скрываться все, что угодно.

Насколько я помнила, на земле в эпоху, которой соответствовали одежды местной знати, и мужчины и женщины носили корсеты. Если здесь у женщин он являлся обязательным предметом гардероба (его носила даже прислуга; я это поняла по тому, как Меган неловко сгибалась, растапливая камин), то и у мужчин, скорее всего, тоже.

Однако при кажущейся его обычности что-то заставляло меня смотреть на него, что-то… С усилием оторвав от спутника взгляд, я вновь обратила свое внимание к герцогу.

– Доброе утро, ваша светлость, – поздоровалась я, неловко сделав книксен.

Герцог хотел что-то ответить, но в его речь бесцеремонно вклинился Кларенс:

– Дядя, как вы могли пригласить ЭТО к столу?! – указывая на меня, возопил он.

– В моем доме за столом уже давно нет молодых женщин, являющихся частью нашей семьи. Я счел, что Аннель скрасит время, проведенное за столом.

– Скрасит?! – взвился тот. – Подобное не может скрашивать! Все, на что способны такие дурнушки, – это портить аппетит.

– Кларенс… – предупреждающе протянул его светлость.

– Я не собираюсь сидеть за завтраком, когда эта в таком виде… – не унимался тот.

– Кларенс! – не выдержал герцог. – Это, или эта, как ты изволишь выражаться, – твоя жена! Ты сам ее выбрал. Сам решил свою судьбу!

– Я понадеялся, что у нее хватит приличия переодеться утром и не выглядеть как пугало, – продолжал скандалить супруг. – Не собираюсь портить себе аппетит, созерцая ее весь завтрак. Поэтому оставляю вас. Я отправляюсь с друзьями… скажем, на охоту, а когда вернусь – не знаю. Может, завтра, а может, и через неделю.

– Не смей! – выкрикнул его светлость, видя, как племянник развернулся и уже собрался уходить. – После объявления о твоем бракосочетании уже к обеду дом будет полон гостей. Кто будет принимать их?! Подумай о приличиях!

– Приличиях?! – обернулся Кларенс. – Приличия – это когда за столом женщина радует глаз, а не портит одним своим видом аппетит. Вы возжелали, чтобы она присутствовала, вот и справляйтесь теперь сами. Можете ее даже гостям показать. Именно в таком виде. Думаю, после ни у кого не возникнет вопросов, почему я сослал молодую супругу в Адольдаг. Более того, мне еще посочувствуют, что она так долго помирать будет!