Записки советского адвоката. 20-е – 30-е годы - [76]
— А что мне теперь будет?
Тот ответил:
— Известно что: на мыло пойдешь.
Этим он, видимо, хотел показать свое знание советских законов и подчеркнуть тяжесть преступления, совершенного кулацким сыном.
Недолго думая, парень сшиб сопливого с ног, отнял винтовку и исчез. Покрутившись некоторое время около станиц, он ушел в город и в поисках работы и средств к существованию сошелся где-то около вокзала с городскими «уркачами», ловкость и оборотливость которых известна среди ссыльных. Со своими новыми покровителями он ночевал в надежных местах — на вокзальной крыше возле кирпичной кухонной трубы, в пустых пассажирских вагонах на запасных путях — и участвовал в разных кражах и проделках.
Наступили темные, ненастные зимние ночи, и он решил снова вернуться домой. Его товарищи дали ему деньжонок, а также и револьвер для самообороны, так как он был теперь уже дважды нелегальный. Был ли кто-нибудь из уркачей «сексотом» или же подвели болтливые соседи — неясно, но только как-то ночью хата была окружена. Парень выскочил в окно и бросился в садок, в него стали стрелять; он отстреливался, но, раненный в ногу, упал.
Краевой суд квалифицировал событие как бандитизм, по одному из пунктов 59-й статьи Уголовного кодекса, и приговорил паренька к расстрелу. Я приложил все силы, чтобы спасти этого юношу. Я подал кассационную жалобу, приложив к ней фотографию, где невеста была снята в подвенечном платье — правда, убогом, но все же вызывающем какое-то чувство сострадания к разбитой жизни. Я доказывал, что в данном деле нет контрреволюционных моментов, так как основное событие — побег, предусмотренный ст. 82 УК РСФСР, помещен в главе не контрреволюционных преступлений, а преступлений против порядка управления, что все последующие события носят характер бытовой, что в значительной мере развязке происшествий способствовало невежественное толкование гуманных советских законов малограмотным конвоиром, что ни одно из обстоятельств дела не затрагивало интересов коллективизации, проводимой партией и правительством в деревне, что револьвер, которым был вооружен обвиняемый, был какой-то допотопной конструкции и имел лишь три патрона, а потому обвинение в бандитизме является большой натяжкой и прочее. Я поручил своим коллегам выступить в выездной сессии Верховного Суда Ростова-на-Дону и поддержать мою кассационную жалобу. В результате дело окончилось «благополучно» — осужденный получил 10 лет лагерей.
Это дело является одной из многочисленных иллюстраций того, как советская власть делает из честных людей преступников. Нужно заметить, что по нашему старому закону простой побег из тюрьмы не наказывался вообще, так как наши законодатели стояли на той гуманной точке зрения, что каждому человеку свойственно желание быть на свободе.
Другое дело, по которому я подал кассационную жалобу в это время, было о «черном амбаре». В одном из колхозов град побил маслянку. Она была застрахована в порядке обязательного государственного страхования от градобития. Приехала комиссия из района: агрономы, метеорологи, парторганизаторы, коллективизаторы, исполкомовцы, госстраховцы и пр. Был составлен акт о гибели маслянки на 100 %, в результате чего колхоз получил от Госстраха возмещение за убытки. Между тем, маслянка оправилась и дала приличный урожай. Он был убран и сложен в амбар. Часть была вывезена в счет хлебопоставки по другой площади, не побитой градом, но осталось еще около 3000 пудов. Перед колхозом возник вопрос: как быть? Если показать урожай, то сейчас же потребуют назад деньги, уплаченные Госстрахом, а они уже издержаны на разные свинарники, телятники и пр. нужды. Кроме того, сейчас же дадут дополнительное задание по вывозу маслянки на элеватор, и его нельзя будет выполнить, так как она уже вывезена частично в счет другой площади, не давшей нужного урожая для выполнения «контрольной цифры». Правление боялось, что возникнет суд за мошенничество в получении денег и за невыполнение хлебопоставки. Несколько раз вопрос этот обсуждался на заседании правления, и люди никак не могли прийти к решению. А время шло.
Председателем колхоза был коренной сельский батрак. Партия выдвинула его, научила грамоте, политически «подковала», и из него получился преданный партиец, которого все время приучали к ответственной работе. Словом, это был парень «свой в доску», один из первых активистов в станице Лабинской и член районного исполкома.
Приезжает в колхоз комиссия из ГПУ для проверки степени выполнения хлебопоставки, проверки записей по бухгалтерии и наличия остатков. Расхождений нет, все правильно. Составляется акт, подписывается сторонами. Но кто-то, видимо, «стукнул» в ГПУ, так как после подписания акта комиссия направляется к амбару, где лежит незаприходованная масляна. «А это что?» Составляется новый акт о «черном амбаре» и также подписывается сторонами.
Суд… Председателя и бухгалтера приговаривают к расстрелу, остальным причастным к этому делу дают по десять лет. Судил их народный суд с правами краевого суда, то. те. с правом расстрела. Кассационная жалоба была оставлена без удовлетворения. Оставалась последняя надежда: ходатайство о помиловании. Однако порядок прохождения дел с расстрелом был таков: дело сейчас же подхватывает курьер ГПУ и отвозит в Верховный Суд. Повестка о слушании не посылается, обвиняемый в судебное заседание не доставляется, и лишь в коридоре Верховного Суда вывешивается список дел, назначенных к слушанию на определенное число. Если приговор утвержден, Верховный Суд дает телеграмму-молнию в соответствующее НКВД; она доставляется мгновенно. Когда же и куда осужденный может успеть подать ходатайство о помиловании? В ГПУ? Но там разговор короткий: осужденного со связанными руками сводят, а иногда волокут по ступенькам в подвал. Там его ожидает комиссия: представитель от НКВД как руководитель казни, обычно судья, вынесший приговор, для опознания личности казнимого, палач, врач для констатирования смерти, понятые — это часто те же вертухаи — и прокурор для соблюдения революционной законности. Последний оглашает приговор: не для осужденного — он ему уже теперь не нужен, а для остальных присутствующих.
До Октябрьской революции автор трудился адвокатом в Москве. В Первую мировую войну – поручик 2-й Гренадерской артиллерийской бригады. В августе 1918 года вступил в Добровольческую армию. Затем в СССР вынужден был жить по подложным документам, на имя Лопатина. С 1923 года – член коллегии защитников Кубанской области. В 1935 – „вычищен” и лишен возможности работать адвокатом. Проработав адвокатом 13 лет и еще несколько лет юрисконсультом, автор видел все недостатки советского суда и мог сравнить его с тем, что было до революции.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Воспоминания земского деятеля и кадетского политика князя В. А. Оболенского охватывают период от рождения автора в 1869 году до эвакуации из врангелевского Крыма. Книга замечательная — Оболенский не просто живой рассказчик, он тонко чувствует, что читателю может оказаться непонятным. Поэтому Оболенский точно комментирует и разъясняет те социальные реалии, которые современникам часто казались очевидными и не требующими упоминания. Книга позволяет понять, как была устроена старая Россия на самом деле. Еще одно достоинство Оболенского — он незашорен и обладает широким взглядом на описываемые события.
Авторы сборника — люди, прошедшие через ГУЛАГ. Через тюрьмы, допросы, издевательства, карцеры и камеры смерти, этапы и лагеря. Они работали на лесоповале и в рудниках, голодали, болели, теряли товарищей. Но в нечеловеческих условиях, при любых обстоятельствах — будь то стычки с лагерным начальством или конфликты между политическими и уголовниками — они умели отстоять свое достоинство.Составитель: Александр Солженицын.
Публикуемые в настоящем сборнике мемуары — еще несколько страниц из истории Первой мировой войны, перешедшей в России в войну Гражданскую.Судьба женщин-мемуаристок оказалась сходной: совсем молоденькими, охваченные патриотическим порывом, они устремились на фронт, чтобы стать частью Русской Армии, воевавшей с внешним врагом. После раскола на белых и красных они вступили в Добровольческую армию и до конца прошли с ней тяжкий путь ее поражения, закончившийся для них утратой Родины.