Записки следователя из Будапешта - [56]

— Да, он позвонил и попросил меня прийти.

— В какое время дня это было?

От амбиции Мохаи не осталось и следа. Передо мной сидел другой человек. Голос его стал глуше, звучал неуверенно, лицо стало каким-то серым.

В двери показалась голова криминалиста-дактилоскописта.

— У меня все готово, товарищ майор.

— Если готово, подождите.

— Что готово? В чем вы меня подозреваете?

— Вы знаете об этом лучше меня, господин Мохаи.

Мохаи не ответил. Лицо его выражало полную безучастность. Опустив голову, он неподвижно смотрел в пол.

— Результат? — Я вопросительно взглянул на дактилоскописта.

— Полностью совпали.

— Благодарю. Господин Мохаи, вы только что спросили меня, в чем вас подозревают. Теперь я вам скажу это. Вы подозреваетесь в том, что убили Золтана Бенде. Убили, а потом ограбили.

— Как вы смеете! Это просто нелепо.

— Знаю. Но дело обстоит именно так.

— Это роковая ошибка! Или чистое недоразумение.

— Ни то, ни другое, господин Мохаи. Каким образом следы ваших пальцев могли оказаться на крышке шкатулки? Объясните!

— Помнится, он попросил меня помочь, — забормотал Мохаи. — Точнее, он положил деньги в шкатулку, а потом сказал: «Будь любезен, отнеси ее назад».

— Превосходно. Я охотно бы вам поверил, если бы не одно обстоятельство. Взгляните на этот футлярчик. Этот набор купила вам в подарок ваша жена несколько дней назад. Это правда?

— Правда.

— В нем находятся три ручки разных цветов — красного, зеленого и синего. Точно так же, как в этом, — я вынул из кармана такой же футляр. — Он куплен мною в том же магазине, что и ваш. Разница лишь в том, что в вашем комплекте авторучек две, а в моем три. Синего цвета в вашем комплекте нет. Спрашивается, где третья авторучка? Вы ее потеряли?

Мохаи безмолвно следил за моими словами, силясь понять, куда я клоню. Наконец, он произнес:

— Не знаю. Может быть, я оставил ее на работе, в письменном столе.

— Там ее нет, господин Мохаи. И это вам известно не хуже меня. И еще один вопрос: где вы взяли в середине месяца шесть тысяч форинтов?

— Я…

— Не говорите только, что вы их выиграли на скачках. Мне известно, что вы были на ипподроме вчера вечером, дважды ставили на разных лошадей по сто форинтов, но оба раза проиграли.

— Позвольте, но уж это вы откуда…

— Неважно, пусть это останется тайной следствия. Если бы вы имели эти шесть тысяч, вы не дожидались бы телефонных звонков покойного Бенде, а он звонил вам дважды. Вы бы пришли к нему первого числа и вернули долг. Но денег у вас не было. Поэтому вы пришли к нему, пытались уговорить его, обещая все на свете, но он остался непреклонен. И тогда вы схватили вот эту штуку, — нагнувшись, я поднял из-за стола короткую бронзовую кочергу, — и ударили ею старика по голове. Таким образом, вы не принесли ничего, а унесли немало. Вот как было дело, господин Мохаи!

— Боже мой, значит, Бенде умер? И вы думаете, что убил его я? Я не нахожу слов!

— И не ищите, не найдете.

— Поверьте, это не я! Я не убивал Золтана!

— Оставьте, Мохаи. Вы совершили слишком много ошибок. Самая крупная из них заключалась в том, что вы не нашли и не уничтожили свою расписку на шесть тысяч форинтов. Конечно, вы были крайне возбуждены и, забыв о всякой осторожности, схватили со стола реестр, в котором Бенде записывал фамилии должников, — вот этот, видите, он передо мной — и собственной авторучкой вычеркнули свое имя. А ручку потом выбросили или уничтожили. Но именно ее отсутствие в наборе и выдало вас с головой. Что это с вами, вам дурно?

— Нет, нет. Но даже слышать это чудовищное обвинение слишком тяжело…

— Вот она, ваша расписка. Узнаете свою подпись?

— Да. Но Бенде сказал, что уничтожит ее…

— Бенде уже ничего не мог сказать, он был мертв… А вот ваша фамилия в реестре вычеркнута синей линией. Вы сразу поняли, что это для вас означает. Но если другие расплатившиеся должники были вычеркнуты черным цветом, а линии, проведенные рукой старика, были прямые, как по линейке, то ваша, синяя, неровная и почти на два сантиметра длиннее других. Видите, как она выходит на поля? Такую линию может провести в спешке человек, у которого дрожат руки. Кроме того, я собрал все авторучки, найденные в квартире, и отправил их на химический анализ. Линия, вычеркивающая вашу фамилию, не принадлежит ни одной из них. А в вашем наборе отсутствует как раз авторучка с синим цветом. Предательская авторучка, не правда ли?

Мохаи неподвижно смотрел перед собой. По оконному стеклу медленно стекали дождевые капли. Ненастный выдался в том году апрель.

В тупике

© Перевод на русский язык издательство „Молодая Гвардия“, 1976.

Весной 1939 года вдова Юлия Кочишне возвратилась, наконец, на родину из США, где она прожила не один десяток лет.

Вдова Кочишне, в девичестве Юлия Томпа, родилась в маленьком глухом селении, где-то на краю области Бекеш. Отец, бедный крестьянин, перебивался кое-как на малюсеньком клочке земли. Ее мать умерла, когда Юлика была еще ребенком. Отец не пожелал жениться во второй раз, решив посвятить остаток жизни воспитанию единственной дочери. Младшая сестра отца, Каталин, жила вместе с ними. Едва ли нужно распространяться о том, сколь тяжела была доля деревенских бедняков в те далекие времена. Гонимые нищетой, тысячи венгерских крестьян и городских безработных бежали с родной земли за океан, надеясь там, в Америке, найти возможность для существования, эмиграция шла полным ходом. Дьердь Томпа, отец Юлики, по примеру других тоже решился поискать счастья в Новом Свете. Так в 1895 году он вместе со своей пятнадцатилетней дочерью пересек Атлантический океан. Сестра Каталин осталась дома, в Венгрии. У нее не хватило смелости пуститься в столь далекий и опасный путь в неведомые края.