Записки следователя из Будапешта - [17]

Поэтому по субботам Немеш, как правило, уезжал из городка часто к родителям, жившим по соседству, у Балатона, или в другие курортные поселки на берегу живописного озера. Но чаще всего ездил в Кечкемет. В то лето он не раз уговаривал Банати поехать куда-нибудь на мотоцикле. Учитель любил мотоцикл и часто, уступая просьбам Немеша, брал его с собой. Но бывало, что и у жены находился свободный денек, ей тоже хотелось поездить по округе, и тогда Немеш садился на поезд, хотя это было ему явно не по душе. Он и сам купил бы себе мотоцикл, только зарплаты на это не хватало. Конечно, родители могли бы помочь, ведь выручали же они его в других случаях и более крупными суммами. На холостяцкую жизнь, развлечения, одежду уходила вся зарплата.

На допросе Банати рассказывал:

— Ласло не раз говорил, мол, есть у него родственничек за границей, какой-то троюродный брат отца, надо лишь разыскать его. И он начал писать ему письма по тому адресу, какой сохранился у отца еще от давней переписки. Я этих писем не видел, знаю о них со слов Немеша. Письма шли, шли, а ответа на них не было. Затем он начал писать другим родственникам, и какой-то из них, наконец, прислал адрес дядюшки. О чем они переписывались со стариком, неизвестно, но с тех пор я то и дело слышал от приятеля, дескать, скоро получит он от своего родственника машину новой марки, очень красивую; Я спросил у него: какова может быть пошлина на заграничную машину. С той поры он только и говорил, сколько придется платить таможенникам. Даже письмо написал им. А когда ездили на мотоцикле, стоило ему увидеть машину западной марки, спрашивал у владельца, какую пошлину пришлось тому платить. Ответы были неутешительны, и однажды он мне даже сказал, когда мы, как сейчас помню, сидели в кафе на берегу Балатона втроем, мол, раз такая высокая пошлина, то машины у него не будет, ведь с зарплаты на нее не сэкономишь. Жена моя заметила, что и содержание машины тоже вещь дорогая, по мотоциклу знает, хотя он и расходует бензина и масла намного меньше, чем автомобиль. А тут еще всякий ремонт, то да се, словом, только успевай платить.

— Однажды Ласло мне заявил, — продолжал Банати, — будто нашел способ достать много денег. Я спросил, что это за способ. Он ответил, мол, дело не столь уж сложное. Я сказал, если есть сложности, на меня не рассчитывай. На другой или на третий день Ласло опять заговорил на ту же тему. Когда это было? В этом году, в конце лета, помню, неделя-две оставались до начала учебного года. Так вот, Ласло мне и говорит:

— За деньгами далеко ходить не надо, здесь они, совсем рядом.

— Где же? — спросил я.

— На заводе, — сказал он.

— На каком заводе?

— На нашем, где работаю, — ответил он. — Надо только взять их.

— Ей богу, думал, дурачится парень. Что значит, надо только взять их? Нет никакой двусмысленности, но именно поэтому всерьез и не думалось. Я даже одернул его однажды: прекрати, говорю, глупости болтать, слышать больше не хочу. А он свое, и так все чаще и чаще, дескать, деньги на заводе и их не очень-то бережно хранят. Зарплата рабочих. Раз в две недели привозят из банка, раскладывают по конвертам, а затем раздают. Если захотеть, можно спокойно взять всю сумму, комар носу не подточит.

Его болтовня начинала раздражать меня. Как-то раз я сказал ему, если не прекратит, не буду с ним разговаривать. А если узнаю, что хоть единым словом обмолвится об этом в присутствии моей жены, просто изобью. Несколько недель мы были в ссоре, он к нам не приходил, я тоже не разыскивал его. Жена даже спросила, что произошло между нами. Я ответил: Ласло занят по работе, а у меня хлопот в школе хоть отбавляй — начало учебного года. Да и нельзя же быть все время вместе. Но жена этому не поверила, взяла и спросила у Ласло, из-за чего поссорились. Ласло скрыл причину разлада, сказал, что я задрал нос из-за какой-то мелочи и вообще веду себя по отношению к нему не по-дружески. Жена сделала мне упрек и сообщила, что на завтрашний вечер пригласила Немеша к нам на ужин. Ласло пришел и, слава богу, не упоминал о своей глупой выдумке. Я думал, может отрезвел, покончил с фантазиями.

Оказалось, нет. На другой день пришел ко мне на тренировку, дождался конца и проводил до дому. На улице вновь начал говорить о том, что он все продумал: если два умных человека возьмутся за это дело, все будет шито-крыто. Все можно рассчитать, риска никакого. Осуществим замысел, когда уверенность будет на все сто! А не получится, ничего страшного не произойдет, небольшое приключение, поиграли немного. Я снова оборвал его, наговорил всяких грубостей, сказал, мол, такого идиота в жизни не видал. А он лишь смеялся и отвечал: вот когда у нас будет уйма денег и я поменяю свою развалюху на шикарное авто, то заговорю по-иному и всю жизнь буду благодарить его.

— Возможно, тогда мне надо было быть понастойчивее, но у меня не хватило решительности. Вся затея казалась мне настолько глупой, что от злости, да и от бессилия, а может, по слабости я плюнул на все. Ласло же начал планировать операцию, вдаваться в детали, о чем меня не ставил в известность, наверное, боялся, что отвергну его замысел. Одному ему дело было не под силу, он нуждался во мне. Теперь-то я понимаю, почему он так нажимал на меня, и дружба тут была не при чем, хотя он и твердил о ней. Ему нужен был сообщник. Иногда, правда, он говорил мне, что надо достать ключ от сейфа и заказать дубликат.