Записки следователя из Будапешта - [14]

Вот теперь был смысл всерьез понаблюдать за этими тремя людьми. Я все больше и больше убеждался в том, что тайна где-то здесь, в этом круге, в котором мы ведем следствие: главный кассир Лайош Хорват, руководительница бригады кассиров Мольнарне, Ласло Немеш, работники бухгалтерии и финансового отдела. Правда, я не мог с уверенностью сказать, что преступник один из них, но в том, что преступника надо искать через них, сомнений у меня уже не было.

Несколько дней мы наблюдали за мадам Банати и Немешем. Однажды любопытство заставило и меня понаблюдать, но не за Немешем, не за его пассией, а за самим Банати. Этот человек все еще интересовал меня больше остальных, правда, в той лишь мере, в какой можно было предположить его участие в деле. И действительно, если уж так, то его роль казалась слишком неблагодарной и несколько смешной: роль мужа с рогами. Дай, думаю, посмотрю на его поведение, когда он занят профессиональными делами, преподает физкультуру. Кроме работы в школе, он был еще и тренером, наставником одной из женских гандбольных команд города. Может, он там восполнял то, что отнято у него дома.

На мотоцикле Банати прямо из школы направился на стадион, где проводил тренировки своих подопечных. Я знал, куда он поехал, и старался по дороге не упускать его из виду, тем более что Банати уже знал меня в лицо, да что там Банати — весь город, В такой ситуации лучше выступать в открытую. Я пешком пришел на стадион — он был недалеко — и вошел в ворота. Тренировка шла на открытой площадке. Тренер стоял с краю и руководил разминкой. Я подошел поближе поприветствовать его, не дать ему заметить меня первым. Когда я поздоровался, он заметно удивился, но не стал спрашивать, зачем я здесь. Тренировка продолжалась, потом спортсменки пошли в зал. Я остался на площадке.

Мотоцикл Банати стоял у двери в зал. «Какая полезная вещь мотоцикл в маленьком городке, — подумал я. — В два счета можно выбраться в окрестности: на прогулку за город, на спортивные мероприятия в ближайшие села, даже в горы или на озеро Балатон. Не так-то уж плохо живется учителю физкультуры. И почему только педагоги не едут на периферию?»

Вот так рассуждал я про себя и завидовал тем, кто живет такой тихой, мирной, спокойной, без больших забот жизнью. Я вышел со стадиона на улицу и начал осматривать окрестности. Тем временем тренировка закончилась. Хорошо, что я не остался у ворот, когда Банати вышел со стадиона в сопровождении группы девушек. Тренер сел на мотоцикл, нажал на рычаг стартера и умчался. На руле у него висела спортивная сумка, в ней два мяча.

Девушки начали прощаться, одна из них направилась в мою сторону. Когда она приблизилась, я остановил ее. Спросил, знает ли меня. Сказала, нет. Слышала ли об ограблении кассы? Конечно, слышала, весь город говорит об этом. Кого подозревает? — спросил я. Удивилась: почему этот вопрос задан ей? — Просто так, — ответил я. — Могу спросить у любого; сам не знаю, кто скажет мне что-нибудь интересное. К ней обратился потому, что не так уж много в городе спортсменов, а тот, кто вскрыл сейф, часть опустошенных конвертов сложил в спортивную сумку. Она была старой, и нам не догадаться, кто пользовался ею. Сейчас она выставлена в витрине, но никто не приходит с сообщением, что ее опознал. Может, владелец и вовсе не из этого городка?

Моя собеседница ответила, — предварительно представившись: Ласлоне Конц, муж железнодорожник, — мол, откуда мне известно, что она опознала сумку?

Я постарался скрыть свое удивление.

— Видите ли, нам известно многое, но пока недостаточно, и хотелось бы послушать тех, кто знает больше. Поэтому сначала я не говорил об этом, а теперь прошу, расскажите, что вам известно.

Она окинула взглядом предвечернюю улочку.

— Пишта не узнает об этом? — спросила она, явно имея в виду Банати.

— Никто ничего не узнает, ни Пишта, ни другие. Впрочем, спрашивая вас, я хотел лишь проверить то, что нам и без того известно.

— Словом, я очень удивилась, — начала молодая женщина взволнованно. — В тот вечер я трижды рассматривала сумку; сомнений не было, в ней Пишта привозил на тренировку мячи. Если заметили, сегодня у него была новая сумка.

— Да, заметил.

— На одной из ручек я запомнила шов. Однажды на тренировке ручка оборвалась, и кто-то из девушек сшил ее.

— Другие из команды тоже узнали сумку? — спросил я.

— Мне стыдно сейчас говорить об этом. Ждала, может, другие заявят. Но все молчат. Наверное, как и я, не желают Пиште неприятностей.

— О каких неприятностях вы говорите?

— Да как вам сказать… То, что он не причастен к краже, это точно. Думаю, да и вы понимаете, он на такое не способен.

— Вы правы. Но как оказалась у преступников спортивная сумка Банати?

— Понятия не имею.

— Может, есть какие-нибудь предположения?

— Нет, никаких.

— Сам Банати не говорил об этом после приобретения новой сумки? Скажем, сегодня на тренировке?

— Нет.

— Спасибо. Не рассказывайте об этом разговоре никому, тем более Банати. Не надо его расстраивать понапрасну.

Информация была потрясающей. Раз Банати не сообщил мне об исчезновении сумки, значит, есть на то причина, о ней знает и его жена. А коль знает жена, об этом, может быть, известно и другу дома, Немешу. Где же нам ухватиться за эту цепочку? Там, где это менее всего вероятно. Там, где есть мотоцикл. Раз у Банати есть мотоцикл, а у Немеша его нет, значит, Банати или дает его Немешу на время, или сам возит его. Можно даже предположить, что порой «оторвутся» куда-нибудь погулять, ведь у них, как это выяснилось раньше, тесная дружба.