Записки следопыта - [19]

«КАРАЦУПЕ ОПЯТЬ ПОВЕЗЛО…»

1

Не всякую дозорную тропу разглядишь в густых зарослях камыша или тальника, но все они были четко обозначены на карте, что висела в маленьком, уютном кабинете начальника заставы Михаила Яковлевича Усанова. Карта охраняемого участка, как правило, была прикрыта полотняной занавеской, и ни один человек на заставе без ведома Усанова не имел права ее открывать.

Утром дежурный передал мне приказ явиться в кабинет Усанова. В этот ранний час карта была открыта, и начальник заставы водил по ней карандашом, отмечая квадрат за квадратом. Обернувшись, он приветливо со мной поздоровался, осведомился о моем самочувствии и о том, в порядке ли Ингус, которого подранили в одной из стычек с нарушителями. Я ответил, что оба мы в полном порядке. Командир удовлетворенно кивнул, но выражение обеспокоенности не исчезло с его лица. Заметив мой внимательный взгляд, Усанов улыбнулся, бросил на стол карандаш и сказал:

— Сегодня на вас будет возложено дело, связанное с дополнительной нагрузкой, — взгляд его посуровел. — По имеющимся данным, завтра или послезавтра, в ночь, ожидается прорыв через границу группы Рыжего. Личность известная. Известно и то, что для прорыва группа облюбовала участок нашей и соседней застав. Какие будут соображения?

Не столько для того, чтобы освежить в памяти, сколько для того, чтобы сосредоточиться, я, квадрат за квадратом, разглядывал карту. О бандите по кличке Рыжий я, как и все на заставе, был наслышан. Бывший белогвардеец, из отчаянных и ожесточившихся, завербован японской разведкой, хитер и коварен, работает «под ширмой» контрабандиста, но главная его цель — диверсии и шпионаж. Выбор направления для прорыва не случаен. Места эти Рыжему знакомы не только по карте. Его привлекает близость железнодорожной станции. Маршрутов к ней ведет несколько, а наиболее предпочтительный…

— По-моему, он пойдет у нас на левом фланге, на стыке с соседней заставой, — сказал я. — По кабаньей тропе.

— Почему по кабаньей? — спросил начальник заставы.

— Там такие заросли, что можно и днем пробраться незамеченным. А дальше места заселенные, хоженые. Где много народу ходит, там легче следы запутать и оторваться от погони. Я так считаю.

Внимательно меня выслушав, Усанов вздохнул с облегчением, улыбнулся и сказал:

— Ну что ж, наши мнения совпадают. Перекроем все вероятные направления, а вы возглавите усиленный наряд на кабаньей тропе. Что бы ни случилось, Рыжего нужно взять живым. Нам необходимо выяснить его связи, выявить агентов, которые работают у нас в тылу. Брать Рыжего придется вам. Об этом я позабочусь.

Усанов был опытнейшим командиром. Он прошел хорошую школу на одной из таежных застав в Забайкалье; повадки и уловки нарушителей, особенно контрабандистов, изучил до тонкостей. Участок нашей заставы никто так не знал, как он. Поэтому я и не удивился, когда Михаил Яковлевич с такой уверенностью пообещал мне встречу с Рыжим.

Начальник заставы знал, что нарушители будут в течение нескольких дней наблюдать за нашим участком, выявляя систему его охраны, нащупывая уязвимое место. На все вероятные направления прорыва, кроме кабаньей тропы, он каждые сутки высылал по нескольку пограничных нарядов, и каждый наряд по его заданию чем-нибудь себя обнаруживал. Этим нехитрым, но тонко использованным приемом он буквально вынудил группу Рыжего идти по кабаньей тропе, то есть на нас. Все действия моего наряда Усанов расписал как по нотам. Как по нотам мы и осуществили его замысел.

Нарушители шли вчетвером. Рыжий, как и предполагалось, — в середине группы. Мы были к этому готовы. Разместив подчиненных слева и справа от тропы, я, вместе с Ингусом, расположился несколько ближе к границе. Собака чувствует приближение человека на большом расстоянии, поэтому когда Ингус насторожился, я без опаски подал условный сигнал: «Приготовиться!». Спустя примерно минуту услышал шаги, а вскоре показались бандиты. Двигались они быстро, но настороженно и почти бесшумно. Двоих я пропустил, а когда третий поравнялся со мной, громко крикнул: «Стой! Руки вверх!» — и тут же пустил на него Ингуса. Все трое сдались нам без сопротивления, а четвертый, открыв огонь, бросился обратно к реке, но там его уже поджидали заслоны…

2

Дождь — моросящий, занудливый — пошел с вечера, и ко второй половине ночи, когда я с Ингусом и совсем еще молодым бойцом Козловым вышел в дозор, почва под ногами раскисла. Очевидно, нарушители, переходя границу, рассчитывали на то, что дождь смоет их следы. Однако просчитались. Вначале Ингус обнаружил посторонний запах. Приглядевшись, я увидел на земле не совсем четкие, но многочисленные отпечатки подошв. Включив следовой фонарь, принялся тщательно изучать их.

Мой напарник, Козлов, был удивлен тем, что я делал это внешне неторопливо. По неопытности он полагал, что мы немедленно кинемся в погоню. Я, возможно, так и поступил бы, но отпечатки ясно указывали, что нарушителей было не два, не три. Сколько же? На этот вопрос, я так и не нашел ответа, сколько ни рассматривал следы. Однако потеря времени была не напрасной: по характеру следов я понял, что лазутчики двигаются не налегке, но энергично, в довольно высоком темпе. Судя по давности следа, нарушители уже прошли значительное расстояние, и догнать их будет непросто. Но, с другой стороны, удалившись от границы, они будут чувствовать себя в относительной безопасности, темп движения сбавят, а днем наверняка устроятся на отдых где-нибудь в тайге, подальше от посторонних глаз. Это нам на руку. Вот только напарник мой?…