Записки школьницы - [6]
— Меня никто не повешает… Не повесит! — поправилась Марго. — Меня ангелы вознесут в рай… А вы будете в котлах вариться! В аду! За богохульство! А я буду есть райские яблоки… И у меня на голове будет сияние!
— Она сумасшедшая! — сказала Валя Павликова. — У неё и сейчас уже сияние в мозгах!
С этого дня ребята вообще перестали интересоваться Марго, да и она уже не заводила больше разговоров о своём боге. Так как никто не захотел сидеть с ней рядом, она пересела на заднюю парту и заявила всем, что не будет с нами дружить и разговаривать. Ну и что? Подумаешь, как испугала! И вот почти два месяца ни девочки, ни мальчишки не дружат с ней и не разговаривают. Пусть она дружит со своим немыслимым богом и с ним пусть разговаривает. Нам она не нужна. Никто не дружит также и с Лийкой Бегичевой. Эта девочка ужасная хвастунья. И чем, подумайте, хвастает? Своими родителями. Как будто она сама выбрала их. Смешно! Но особенно против послушать, когда она хвастается собственной «Волгой», на которой привозит её папа в школу. Это хвастовство мне уже так надоело, что я была бы очень рада, даже просто счастлива, если бы «Волга» сломалась, сгорела, утонула, развалилась на части, чтоб Лийке нечем было бы хвастаться.
Все остальные ребята ничего себе. Подходящие. И каждый с кем-нибудь дружит. Самые же дружные ребята в классе — это детдомовские. Живут они так, будто братья и сёстры. У нас, например, ни один мальчишка не станет играть с девочками. А детдомовские играют на переменах все вместе. И девочки и мальчишки. Если кто-нибудь тронет хоть мальчишку, хоть девочку, детдомовцы бросаются на выручку и дерутся все вместе. Ходят они тоже вместе. Книги читают вместе. И, кажется, вместе смеются и плачут. Такие дружные, что просто завидно.
24 февраля
Опишу сегодня ещё одного выдающегося. Нашего старосту Андрюшу Птицына, которого у нас прозвали Колбасой.
Он очень любит объяснять всё понятное, всё известное всем и никому поэтому не интересное. Когда он идёт по улице вместе с нами из школы, его разъяснения пилят всех, как ржавая пила.
— Ребята, — тычет он пальцем в витрины, — это колбаса! А это копчёная колбаса! Смотрите, тут рыбой торгуют. А это игрушки! А здесь книгами торгуют!
— А это трамвай идёт! — кричим мы и начинаем разыгрывать Птицына.
— Гляди, Птицын, милиционер стоит!
— Птицын, это дом! А это труба водосточная!
— Братцы, а это сам Птицын шагает! Ура Птицыну!
Мы сначала думали, что это у него болезнь такая и он любит говорить только потому, что так его язык устроен. Но когда я рассказала папе про нашего Птицына, папа засмеялся.
— Просто у него чересчур много энергии, — сказал папа, — и он не знает, что с ней делать.
Тогда я предложила ребятам избрать его старостой класса, и он теперь занимается полезным делом, да так хорошо, что считается лучшим старостой в школе.
Из других интересных ребят я бы выделила ещё Дюймовочку. Нашу звеньевую, Барыбину Лену. Прозвали мы её Дюймовочкой за маленький рост и за то, что она очень хрупкая, очень миленькая и такая со всеми ласковая, что мальчишки даже не дёргают её за косички, а когда к ней пристают ребята из других классов, наши мальчишки защищают её. Хотя Дюймовочка самая крошечная в классе, учится она лучше всех и к своим обязанностям звеньевой относится по-серьёзному. За это её тоже все уважают.
Однажды я спросила её:
— Ты зубришь или тебе легко даётся ученье? Или, может быть, тебе нравится учиться?
— Не очень нравится, — призналась Дюймовочка. — Просто плохо учиться совесть не позволяет.
Моя совесть тоже не позволяет плохо учиться, но и не мешает получать тройки, и даже двойку я успела прихватить со своей совестью.
Сама не знаю, почему так получается. Способности у меня есть. Это все учителя говорят. Ну, и не глупая я. Это уж я точно знаю. А вот уже скоро и четверть кончается, у меня же как была двойка по арифметике, так и осталась. Просто ужас что такое. Как подумаю о ней, — даже мурашки по спине ползут. Неужели так и выведут двойку в четверть?
Ну-ка, совесть, сядем да порешаем с тобою задачки. Хватит уж писать книгу. Ведь если я не подтянусь, — не видать мне тогда часов. Папа ни за что не купит часы, пока у меня чирикает на ветке двойка.
Записываю твёрдое, пионерское, честное слово:
— Не буду продолжать свою книгу, пока не подтянусь по арифметике и не исправлю двойку на пятёрку или, по крайней мере, на тройку.
10 марта
Вчера нам дали решить такую задачку. Группа пионеров взяла обязательство собрать тонну старой бумаги. Шесть девочек сдали бумаги вдвое больше, чем восемь мальчишек (девочки вообще серьёзнее относятся к делу), а каждый мальчишка (вы же знаете, как они любят баловаться) собрал только по пять килограммов. Нужно было узнать: сколько бумаги сдали девочки, если вся группа выполнила обязательство на 133 %?
Задачка мне понравилась. Я и сама захотела выяснить, сколько же бумаги собрали мальчишки и девочки из учебника? Больше или меньше, чем сдали мы сами в январе? И я непременно решила бы такую задачку, но в ту самую минуту, когда уже начала решать её, прибежала Валя Павликова.
— Здрасте! — закричала она. — Я её жду, а она сидит измазанная вся чернилами и воображает себя королевой чёрных! С ума сойти! Одевайся быстрее и пошли!
