Записки секретаря военного трибунала - [6]
Нельзя было часто применять и примечание 2 к статье 28 Уголовного кодекса в редакции 1926 года, позволяющее отсрочить исполнение приговора до окончания военных действий с направлением осужденного на фронт, ибо членовредитель становился непригоден для дальнейшего несения военной службы. Поэтому членовредителя ждал расстрел, чаще всего перед строем товарищей по оружию. Командованию казалось, что такие показательные расстрелы приведут к сокращению членовредительства.
Расстрелы членовредителей ширились, но ширилось и число «самострелов» и по-прежнему топорами рубили себе пальцы. Смертные приговоры их не останавливали. Тысячи солдат пытались спасти свою жизнь таким путем, ибо «членовредители» всегда надеялись избежать разоблачения и трибунальского наказания.
Фабрикация политических обвинений
Военные трибуналы на фронте и в прифронтовых городах и селах рассматривали много дел, которые по существу носили политический характер.
Многие из этих дел содержали справедливые, а не сфабрикованные обвинения. На фронте это были, например, дела о лицах, пытавшихся перейти на сторону противника. В освобожденных от немецкой оккупации городах и селах это были дела о лицах, вступивших на путь сотрудничества с оккупантами, дела по обвинению старост, бургомистров, полицейских, жандармов. Но наряду с этими делами, когда военные трибуналы осуществляли карательную, но справедливую роль, в военные трибуналы поступало много дел, в которых политические обвинения были сфабрикованы.
На фронте такие дела фабриковались особыми отделами, органами фронтовой контрразведки «СМЕРШ». При фабрикации таких дел особисты и смершевцы следовали традициям следователей, подвизавшихся в 1937 и 1938 годах.
Наиболее частым обвинением было обвинение в восхвалении на фронте немецкой военной техники, что расценивалось как пораженческие настроения и антисоветская агитация. Эти действия квалифицировались по статье 58–10 Уголовного кодекса РСФСР в редакции 1926 года. Она предусматривала пропаганду или агитацию, содержащую призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение, изготовление или хранение литературы того же содержания. В военной обстановке или в местностях, объявленных на военном положении, наказанием по этой статье был расстрел и лишь при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы.
Среди солдат и офицеров на фронте часто велись разговоры о высоком качестве немецких самолетов-разведчиков типа «фоке-вульф». Их обычно называли «рама». После того как над позициями наших войск пролетала «рама» и фиксировала их расположение, в воздухе появлялись немецкие самолеты-штурмовики, истребители и бомбардировщики. В советской авиации самолета, подобного «фоке-вульф», тогда не было, и вообще превосходство немецкой авиации в 1941 и 1942 годах было очевидным. Велись разговоры и о превосходстве немецких танков типа «тигр», о том, что в наших войсках не было в начальный период войны автоматов, не хватало винтовок, что появившееся на вооружении армии противотанковое ружье весьма громоздкое и тяжелое, неудобное в обращении.
Все эти разговоры велись солдатами и офицерами, обеспокоенными поражениями советской армии. В большинстве случаев не было никакого антисоветского умысла. Квалификация этих разговоров как антисоветской агитации осуществлялась фронтовыми особистами и смершевцами лишь для того, чтобы продемонстрировать перед начальством активность и бдительность. Когда такие дела попадали в военные трибуналы, то и там справедливого разрешения их ожидать было трудно, оправдательные приговоры были чрезвычайно редки; члены военных трибуналов либо боялись не угодить особому отделу или отделу «СМЕРШ», либо хотели показать свою непримиримость в борьбе с «антисоветчиками». В результате гибли честные люди и среди них были такие, что и вовсе не высказывались о немецкой технике: такие высказывания им приписывали доносчики, сотрудничавшие с особистами или смершевцами и выполнявшие их грязные поручения. Они и выступали свидетелями по этим делам при их рассмотрении в военных трибуналах.
В прифронтовых городах и селах в военных трибуналах было полно дел о лицах, сотрудничавших с оккупантами и действительно виновных в карательной деятельности. Но среди этих дел попадались и дела, по которым политические обвинения были сфабрикованы. Иногда такие дела фабриковались местными следственными органами, входившими в Министерство внутренних дел СССР; иногда армейскими особыми отделами и отделами «СМЕРШ», которые не только в войсках, но и в прифронтовых населенных пунктах чувствовали себя полными хозяевами.
Часто такие дела возникали по доносу лиц, которые по своим личным соображениям хотели, чтобы тот, на кого они доносят, был изолирован. Ведь и в довоенное время, в период репрессий 1937 и 1938 годов, доносы такого рода широко практиковались, ибо в обстановке тех лет каждый доносчик мог рассчитывать на успех.
Запомнилось дело, рассмотренное в военном трибунале Армавирского гарнизона в 1943 году. Житель Армавира Кривошеин обвинялся в том, что, якобы, в период семимесячной немецкой оккупации он занимался антисоветской агитацией и склонял других к сотрудничеству с немецким военным командованием и начальником армавирской полиции, бывшим экономистом райисполкома Сосновским.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.