Записки репортера - [9]

Чем будут в этом плане хвастать внуки теперешних чекистов? Своей вероятной причастностью к контрабанде полония?

Умели же раньше! Вспомните того же Пугачева (не будем тут обсуждать, в чем он прав, а в чем виноват, может, он не врал и вправду был настоящих царских кровей, – главное, что он был в розыске), которого поймали, взяли живьем и везли в железной клетке по стране, и казнили официально, гласно и прилюдно, а не какой-то полуабстрактной ракетой. Это было куда убедительней, чем посмертный издевательский портрет Масхадова.

Конечно, скажут мне, сегодня это нереально – притаранить бывшего генерала КГБ Калугина из США в железной клетке, и судить в Мещанском райсуде, и отправить его в Краснокаменск – в одну зону с Ходорковским. Это было бы незаконно. Во-первых, срок Калугин должен будет в таком случае отбывать в том же субъекте федерации, где его судили. Во-вторых, как вы понимаете, законы США не позволят нашим разгуляться за океаном.

Но как-то же израильтяне выкрадывали военных преступников за границами, доставляли же их домой и судили! А мы что же?

Меня могут попрекнуть: что, опять евреи во всем виноваты? Нет, нет! Ни в коем случае! Заметка совсем о другом…

Привет мадам Флемминг от бывших советских журналистов

7 декабря 2006 г.,16:09

Когда начинаются дебаты о том, из чего все-таки делается колбаса, люди высказывают самые фантастические предположения: из парной телятины, например, и проч. Но работники ножа и топора, труженики мясокомбинатов при этом помалкивают и разве только усмехаются.

Дебаты о свободе слова и прессы – в отличие от обсуждения рецептов колбасы – не оставляют равнодушными и самих героических сотрудников СМИ.

Я редко в них встреваю, потому что долго объяснять. Надо начинать буквально с яйца (ab ovo), а это не всегда удобно. На этот раз попробую коротко.

В юности я имел удовольствие трудиться в провинциальных газетах. Управлялись они, вы будете смеяться, обкомом. Для этого были специальные штатные единицы: инструктор и зав. сектором печати, секретарь обкома по идеологии и, может, еще кто-то. Да и вообще любое ничтожество, которое там служило, могло вякать и указывать совершенно безнаказанно. Кроме всего прочего, за каждой редакцией, даже самой жалкой заводской многотиражкой, был закреплен так называемый куратор от КГБ (ранее ЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ, АСБ, ФСК, ФСБ – не обижайтесь, рыцари плаща и кинжала, если забыл какое-то из ваших блатных погонял). Чем они занимались? Поди знай. Но в целом – бдили. Или, пардон, бдели? В наших кругах – кругах, подконтрольных всем этим бездельникам, – было в ходу выражение: лучше перебдеть, чем недобдеть. (Тут я не могу удержаться от смеха, потому что, конечно, приходит на ум госпожа Флемминг. Пусть не обижается, я на самом деле страшно люблю немок, особенно в молодости любил, когда учился в одном из немецких университетов, намекну, в 40 минутах на электричке от самого Дрездена, где доблестно служил один чекист. Любил до такой степени, что из принципа не знакомился в те времена с русскими девушками, не без оснований полагая, что это еще успеется, а язык надо учить, пока горячо. Вообще говоря, я и немцев люблю, правда, в другом смысле, они часто такие трогательные и наивные.)

Еще – кроме явного обкома и пытающегося соблюсти приличия КГБ – у нас была такая контора, как Главлит, здесь канцелярская феня (ничего, что я отклоняюсь от темы? Пусть молодежь послушает, а то старики думают, что и так все всё знают, а новое поколение даже не догадывается, какие тайны мадридского двора имелись и хранились в любом скромном Мухосранске) скрывала не что иное, как банальную предварительную цензуру. Все полосы перед публикацией давались на прочтение цензору, который за-ради репортерской оперативности, чтоб с колес в номер, сидел, не мудрствуя лукаво, прямо в редакции или в типографии. А чего стесняться? Все свои. Зачем перед своими разворачивать спектакль про то, что сосиски начиняют парным мясом? Только людей смешить. Один, значит, в творческом полете дрищет нетленку, а другой с удавкой его торопит: а ну давай скорее, у нас же график, пора бдительно прочитывать все, ставить штампик (то бишь «литовать») и внуков идти воспитывать.

Деятельность этого учреждения была окутана тайной, я не мог от цензоров допытаться, какие у них критерии. Но справедливой оказалась народная примета насчет того, что все тайное становится явным. Так оно вышло и на этот раз. Прошли годы, и ко мне в руки попал документ, который над нами когда-то нависал. Не удержусь от удовольствия процитировать его в очередной раз.

Итак, «ПЕРЕЧЕНЬ сведений, запрещенных к открытому опубликованию». 192 страницы, гриф «СЕКРЕТНО». Год издания – 1987-й. Самая перестройка, напомним для простодушных!

Издатель – Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР (Главлит СССР).

Перечислим то, про что было нельзя.

«Упоминание о низком политико-моральном состоянии личного состава ВС СССР, в том числе о негативных отношениях между военнослужащими…»

«Упоминание о чрезвычайных происшествиях (убийство, самоубийство, ранение, членовредительство, дезертирство, хищения вооружения и военной техники, гибель и увечье людей, массовое отравление и обморожение, нарушение правил несения боевого дежурства, проявление военнослужащими группового недовольства (!), неправильное поведение их по отношению к местному населению)».