Записки prostitutki Ket - [15]

Им его не возвращают до конца. А когда служба кончается, оно вроде как и ни к чему уже.

Но, честно говоря, он был довольно прост. Я отработала как надо.

Он встал и начал собираться.

И вот тут надобно сделать небольшое лирическое.

Дело в том, что четыре дня назад моя соседка Бабдаша, оседлав метлу, умотала осчастливливать своим отнюдь не тихим присутствием каких-то полузабытых родственников и, почти не спрашивая, подкинула мне своего кота.

Бабка называет его Мурчиком, а я, из уважения к мощи и желтым глазам, просто и уважительно — Котом.

Кот не доставляет мне особых проблем. Большую часть времени он где-то бродит, потом приходит, дрыхнет на подоконнике, свесив хвост над батареей, и изредка выходит пожрать.

Так вот, в тот самый момент, когда Солдат уже натягивал рубашку, в комнату вошел Кот — мохнатая худющая детина.

— Твой? — спросил меня Солдат и кивнул на Кота.

— Мой, — ответила я.

Мне не хотелось вдаваться в подробности.

— Сидеть! — скомандовал он коту.

«Обалдеть, чего это он?!» — явно ответил Кот и удивленно посмотрел на меня.

«Извини, он скоро уйдет», — пожав плечами, одними глазами ответила я коту.

Кот вздохнул.

Все только начиналось.

— Хороший зверь, — сказал Солдат. — А он что, он команд не понимает?

— Милый, это кот, а не собака, — тактично намекнула я.

— Все равно, — сухо отчеканил он. — Животное должно быть приручено.

…«и уметь ходить строевым…» — про себя закончила я.

— А чего он такой худой? — вдруг нахмурился он. — Не кормишь?

— Кормлю, — флегматично сказала я. — Гуляет. По окрестным девкам ходит.

— Он не кастрированный? — удивился Солдат.

— Да как-то руки не доходят, знаешь ли… Все работа, работа, — съязвила я.

Он начал мне надоедать, да и не буду ж я рассказывать, что обчекрыжить котика я предлагаю Бабдаше уже давно, а Бабдаша машет на меня руками и говорит, что не нужно лезть в природу.

Солдат на секунду задумался, завис и начал вдруг снимать рубашку.

— Мне нужна горячая вода, тряпка и нитки. Нож надо прокипятить. Кастрюльку дашь? — деловито спросил он.

— Не поняла, зачем?! — страшно затупила я.

А кто б не затупил?

— Кастрировать буду, — все так же деловито, как будто ничего такого, сказал он. — Ты подержишь, а я все сделаю.

Я не могу сказать, что у меня глаза на лоб полезли — нет, это будет совсем не то сравнение.

Скажем так: лба у меня не осталось вообще, одни глаза.

— То есть как кастрировать?! — сглотнула я. — Как это кастрировать?! Кота? Здесь? — я не верила ушам.

— Не бойся ты, это не сложно. Я видел, как это делается, — сказал он, как будто так и надо.

— Не надо никого кастрировать! — заверещала я. — Не трогай моего кота!

Меня порвало. Кот забился под кровать.

Да, у меня была истерика. Я почему-то испугалась.

Дальше был цирк. Он одевался на ходу, я, перепуганная, все же наступала…

Он ушел, а я достала виски.

Кот не выходил до вечера.

Лизун-изобретатель

Лизуны — народ особый и, к слову, очень многочисленный. У них у всех есть общая черта. Лизуны — мужчины вдохновленные. Ну как же тут не быть по жизни вдохновленным, если ты — гурман. Ну, то есть всегда перед глазами эклерчики и сахарные кольца. Мммм, нямка, да.

Они, любители десертов, частенько поначалу чуть смущены, но в глазах у них ясно читается, что им не терпится добраться…

Лизуны безобидны. Всего-то надо им, чтоб открывался перед глазами хороший вид, и тогда уж они забывают обо всем на свете.

Да им и женщину-то целиком не нужно, по большому счету.

Невысокий лысоватый мужичок, лет сорока пяти, улыбчивый, смущенный, рассчитался, осмотрелся и прошел. «Гурман», — почему-то вдруг интуитивно определила я.

— Кофе? — спросила приветливо.

— Ага, — отозвался он, неловко садясь в мое кресло, — неплохо у тебя.

Через пять минут мы мило болтали, и понемногу его скованность ушла.

— Ой, — как-то суетливо вдруг начал он спустя еще пять минут, — я сказать хочу… это… я люблю, когда, ну чтоб орально… вот. У тебя ж есть презервативы для этого дела? С женой-то я так мог, а тут… сама понимаешь…

— Милый, орально так орально, конечно же, — не поняла я сразу, — и презервативы какие хочешь. И даже фруктовые! Ну, это они больше для меня фруктовые, тебе-то неважно.

— Нет, ты не поняла… не для тебя, — жутко смутился он и вдруг решился, — ну, чтоб не ты мне, а я — тебе. Я хочу тебе доставить удовольствие. Презерватив нужен, ну такой, особый, для этого дела.

— В каком смысле? — вытаращилась я.

— Ну, я люблю языком, только… ну, ты ж сама понимаешь, я так просто не могу, я тебя не знаю, ну и… мне нужен этот, презик такой, специальный… для этого всего. Ну, чтоб я тебе мог удовольствие доставить, — он терялся и мямлил.

— Ах, специааальный! И на что ты его наденешь? — я решила зайти издалека.

— Ну как на что, на язык… — неуверенно заключил он.

— На эрегированный? — уточнила я с невинными глазами.

— Как же так? — разочарованно спрашивал он пять минут спустя, когда я почти уже донесла до него всю абсурдность столь странного девайса. — Я слышал, что есть такие, я думал, у девочек такое точно должно быть. Я просто первый раз так иду, я ж не знал…

— Милый, — терпеливо уточнила я, — ты их сам-то видел, ну хоть когда-нибудь? В руках, может, держал?