Записки прапорщика - [50]

Почувствовав, благодаря пережитому напряжению, озноб во всем теле, решил поехать домой. Подойдя к трамвайной остановке, я от упадка сил не мог стоять, всего лихорадило. Подозвал извозчика, дал адрес на Васильевский остров.

Жена при виде меня испуганно вскрикнула:

— Что с тобой?

— Болит голова, нездоровится.

Она приложила руку ко лбу:

— У тебя сильный жар.

Она сбегала к квартирной хозяйке, взяла термометр, сунула мне подмышку и через десять минут констатировала:

— Температура сорок и две десятых.

Я заболел ангиной. Две недели пролежал я, съезд окончился уже без меня.

Денег осталось мало. Приглашать частного врача было не на что. Люся сбегала на съезд, сказала о моей болезни секретарю съезда Брусиловскому, получила от него записку к ближайшему врачу, который вскоре прибыл, осмотрел, прописал полный покой и различные лекарства.

Хозяйка говорит, что в Петрограде сильно свирепствует ангина.

Выздоровев, пошел в крестьянский совет. Съезд окончился, выбран ЦК Крестьянского съезда. В составе последнего образована специальная солдатская секция. Председатель Оцуп, старый эсер, никогда в армии не служивший. Он избран председателем только за свой продолжительный партийный стаж. От 11-й армии избран Грудин, делегат от специальных армейских частей.

Я познакомился с Оцупом, прося его дать мне поручение вести работы по пропагандированию идей Крестьянского съезда в армии.

— Вы член партии? — спросил Оцуп.

— Нет.

— А почему вы не запишетесь?

— Еще не осмотрелся, не знаю, в какую.

— Вы из крестьян? Я читал вашу речь. Вы настоящий эсер.

— Ну, положим, не совсем. А кроме того среди эсеров три течения. Есть левые, есть центр, есть правые.

— Левые — чепуха, — поморщился Оцуп. — Кто там у них? Камков со Спиридонихой. Неврастеник, истеричка.

— А центр кто возглавляет?

— В центре Чернов, я — много нас.

— Не хочется мне пока связываться с партией, так свободней.

— Нет, нет, нельзя. Это дело простое, если не понравится, всегда сможете выступить.

— Все же подожду.

— Думайте, не думайте, а вы у нас будете зарегистрированы. Пишите с фронта. Обращайтесь за помощью, если потребуется. Мы всегда будем вам помогать.

Я простился с Оцупом и на следующий день выехал на фронт.

Глава IX Июньское наступление

Июнь 1917 года

До полка добрался без каких-либо приключений. В Тарнополе узнал, что полк находится на новой позиции, левее Хокулеовца километров на восемь, в Зборовском направлении, километрах в десяти правее от станции Езерно.

До Езерно доехал этапным поездом, а оттуда устроился на шарабане вместе с врачом 3-й дивизии Плавкиным.

За время моего отсутствия произошли перевыборы полкового комитета. Председателем теперь Блюм. Солдаты больше доверяют врачу, чем офицерам. Кроме Блюма, из офицеров в полковом комитете сохранились лишь Боров и Калиновский, как явно демократические в глазах солдат.

На следующий день вместе с Блюмом поехали в штаб дивизии.

Блюм рассказал новости. Соболев утвержден в должности командира полка, но вряд ли надолго. Он делает множество бестактностей. Открыто при солдатах говорит, что он не признает никаких прав комитетов. Блюму приходится нередко осаживать Соболева. Врачу или офицеру очень трудно быть председателем полкового комитета. Солдаты же отказываются избирать председателя из своей среды, боясь, что солдат не справится с этой работой.

Наступление ожидается со дня на день. Наша дивизия как будто будет иметь второстепенное значение. Всюду накоплены колоссальные запасы снарядов. Я видел, проезжая через Езерно, огромные штабеля снарядов всех калибров под открытым небом, прикрытые лишь брезентами.

— Как относятся к наступлению солдаты? — спросил я Блюма.

— У нас в дивизии ничего. Вопрос обсуждался в полковых комитетах и в дивизионном. Всюду единогласно приняли выполнить приказ о наступлении.

— Комитеты — это одно, а как смотрят в ротах?

— В ротах то же самое. У нас в полку только один человек против наступления. Это Калиновский, который за последнее время смотрит большевиком. Если в ротах появляются отдельные люди, говорящие против наступления, их оттуда немедленно убирают. Братания пошли. Кажется, это общее явление для всего фронта.

— А офицеры в ротах как к этому относятся?

— Конечно, офицеры не ходят вместе с солдатами в братание, но если бы они активно стали противодействовать этому, то братание окончилось бы.

— Еще новость: в армии происходит национальное объединение солдат. На Украине идет Всеукраинский съезд, который обсуждает отношение украинского народа к революции. Петлюра, Винниченко, Обручев, проф. Грушевский издали «Универсал», своего рода манифест, в котором открыто заявляется о необходимости образования самостоятельной Украины. Теперь Украинский съезд обсуждает этот вопрос, причем приглашены для участия в работах съезда представители фронтовых частей и от нас командирован туда прапорщик Боров. Он уже наряду с нашим полковым комитетом организовал украинский комитет.

— Но Боров человек разумный.

— Он то да, но остальная братия не ахти разумна. Вместе с Боровым работает секретарем комитета Морозов, не украинец, но подделывается под украинца. В комитете же выгоднее сидеть, чем в окопах.