Записки прапорщика - [11]

— Живи сколько угодно, а главное — сколько позволят, — пошутил я.

— Расскажу все по порядку. Наступление 22 мая велось более организованно, чем когда-либо. Это мы приписываем непосредственному руководству Музеуса, который разместился по соседству с наступающими частями. Офицеры были вместе с частями, и даже Савицкому не удалось изловчиться застрять где-нибудь при штабе. Радцевич находился на расстоянии каких-нибудь четырехсот метров от первой линии окопов.

Таким образом, первый день прошел хорошо. Солдаты видели, что офицеры не отстают, находятся близко и подвергаются такой же опасности. Зато в последующие дни стало по-иному. Первые три дня мы сидели в третьей линии австрийских окопов, затем подошли к их следующей оборонительной линии, проходившей за деревней Вербой. Музеус к этому времени перешел в Сапанов, там же остался и Радцевич. Савицкий, сославшись на сильную контузию, тоже застрял в Сапановских окопах и дальнейшим наступлением решил командовать через ординарцев, находясь в трех-четырех километрах от рот. Вечером Савицкий передал по телефону, что он плохо себя чувствует и поручает мне старшинство над третьим батальоном. Я созвал ротных командиров, распределил между ними роли и решил, что, поскольку 12-я рота уже достаточно потрепана, наступление на впереди находящуюся новую линию австрийцев поведут первые три роты батальона, а 12-я будет при мне все время в резерве.

Точно по расписанию, вслед за артиллерийским обстрелом первые три роты двинулись в наступление, оставив при мне своих связистов. Роты начали наступать на правый фланг австрийских позиций, находившийся далеко влево, примерно за полкилометра от участка моей роты. Левый фланг австрийцев упирался в Судовические болота, откуда, как мне казалось, ожидать каких-либо сюрпризов оснований не было.

На всякий случай я выставил караул для наблюдения за левым флангом австрийцев. То ли мои наблюдатели прозевали, то ли условия местности таковы, но вскоре после выхода в наступление прибежавший ко мне Шурыгин испуганно доложил, что на нас с фланга наступают немецкие колонны. Я выскочил из землянки. Вижу, действительно, на расстоянии 500–600 шагов движется немецкая часть в количестве 250–300 человек. Позвал к себе пулеметчика Махова, Шурыгина и Коптева.

Затаив дыхание ждали мы приближения немцев. При только что взошедшем солнце нам был заметен каждый немец. Они шли равномерно, четко, сомкнутой колонной. Подпустив их шагов на 300, мои пулеметчики одновременно из трех пулеметов открыли по ним огонь. Немцы шарахнулись, бросились на землю окапываться. Но пулеметы так резали, что через какие-нибудь десять минут вся колонна осталась пригвожденной к земле. Тут я бросил на немцев свой первый взвод, который целиком захватил уцелевших, разоружил и в сопровождении нескольких солдат направил в Сапанов.

Прошло полчаса. Видим опять со стороны Судовических болот новую группу немцев. Повторяем тот же маневр и через полчаса забираем почти полностью ее в плен.

Прождали еще с полчаса. Снова оттуда же выходит колонна людей, численностью значительно больше предыдущих. Тут мне пришлось ввести в бой, кроме своей роты, еще оттянутую от наступления полуроту 9-й роты. Новая немецкая колонна шла с большими предосторожностями и уже не сомкнутым строем, а врассыпную. Бой с ней продолжался не меньше двух часов. Положение 12-й роты стало в высшей степени угрожающим. Немцы упорно накапливались и шаг за шагом продвигались вперед. Звоню по телефону Савицкому о высылке резервной роты на помощь. Савицкий отвечает, что в его распоряжении ничего нет. Звоню непосредственно Моросанову. Моросанов отвечает, что сделал распоряжение Савицкому обеспечить разгром наступающих на 12-ю роту немцев. От Савицкого ни звука. Приходится выводить еще одну роту из расположенных на австрийском правом фланге. В это время к немцам подходит подкрепление.

Я даю поручение Шурыгину срочно добежать до 11-й роты, передать, чтобы Осипов обратил свою роту: на наступающих немцев и взял в обстрел с фланга.

Ты можешь себе представить, какое волнение пришлось пережить в ожидании подкрепления. На наше счастье австрийская артиллерия в это время молчала. Немцы продолжают упорно, хотя, и медленно продвигаться вперед. Расстояние между 12-й ротой и немцами дошло до 150–200 шагов. Стволы наших пулеметов накалились докрасна. Пулеметчики говорят, что еще несколько минут такой интенсивной стрельбы — и пули будут разрываться в канале ствола. Отступать поздно и некуда. Выход из положения один: перейти в контратаку, хотя и небольшими силами задержать немца на этом месте до подхода 11-й роты. Приказал 12-й роте перейти в наступление. С отчаянным криком «ура» люди бросились на немцев. Те оторопели. Произошло замешательство, длившееся около пяти минут. Мои люди напали на немцев со штыками наперевес, а и это время справа, позади левого фланга, слышим звуки нашего «максима».

Ура! — одиннадцатая рота подошла вовремя.

Стесненные немцы бросились отступать.

Наскок 12-й роты, энергичное наступление 11-й — и немецкий батальон и наших руках. Захватили в плен одних офицеров не меньше пятнадцати. Оказалось, это был Баварский егерский батальон, только что прибывший из центра Германии для подкрепления Сапановского участка австрийской армии. Этот батальон был брошен в бой почти из вагонов. Весь батальон в полторы тысячи человек захвачен, можно сказать, одной 12-й ротой, — с гордостью закончил Ханчев. — Я не помню, когда был контужен, но после допроса немецких офицеров и отправки всего захваченного в тыл со мной сделалось дурно. Мой денщик привел меня к тебе.