Записки поюзанного врача - [5]
Все остальное можно было уточнять уже в таксомоторе. Раскатать операционную, убедиться, что операторы (Борисыч и заведующая Гайнуллина) ужо на месте и получить у ответственного дежурного хирурга наркотики. Во встречном бою побеждает тот, кто раньше развернется – эта фраза из боевого устава сухопутных войск плотно сидела в подсознании. Да, и кровь с плазмой заказать. Много. «Хорошо, что Гульчатай взяла на себя эти диспетчерские функции, у нее получится»: подумал я, и тут подтянулась еще одна ехидная мыслишка: «Ага, а случись чего – диспетчер в очереди на озвиздюливание далеко не первый…». Что поделать, тяжело быть умным. Наслушавшись этих разговоров по телефону, водитель смотрел на меня уважительно и даже ехать стал побыстрее.
Доехали, рассчитался (кстати, из полученного накануне от благодарного пациента пожертвования на медицинскую литературу, как раз хватило, и сдача на сигареты осталась, хотя нецелевое расходование пожертвования налицо) вбежал, глянул. В пробежке еще успел пообщаться с понурыми гинекологами:
– По УЗИ?
– Жидкость в брюхе, много…
– Плазма?
– Греем…
– Эритроцитарная масса?
– Заказана…
– Езжайте, херли на меня таращиться, открываться надо побыстрее, дайте переодеться…
Успел напялить только верх от своей операционной «мабуты» и вдарил в операционную. Так и скакал потом по ней в этом верхе и драных джинсах похотливым гамадрилом. Начали на минимальных дозах наших препаратов, чтобы окончательно не уронить давление. Где-то в затылке мелькнула мысль:
– А если помнить будет что-то? А и хер с ним, помнят только живые…
Пока гинекологи лезли в живот, а потом выгребали сгустки, я лил струей все, что подтаскивали гелофузин-плазма-гелофузин, но давление и все прочее неудержимо валилось вниз. Чо, задачка из физики – насос, трубы и обогревающая жидкость. Если жидкости мало – сожми трубы и ускорь мотор. Адреналин. Постоянно. В концентрации 1:200 000 (а насос шприцевой я с собой прихватил, хоть и тяжело быть умным; набор для катетеризации центральных вен, кстати, тоже). Но лить его только в центральную вену. Подключичную. Толстой бабе. На операционном столе. Без анатомичной укладки.
– Подвинься на хрен, Борисыч.
Напялил стерильные перчатки, своей сестре:
– Мазни разок спиртом, хватит, до инфекционных осложнений еще дожить надо…
А в голове билась противная мысль:
– Если помрет от кровотечения – они виноваты. А вот если ты, красавец, сейчас легкое звизданешь… Не видать тебе осенью новой работы. Да и старой тоже. Оправдания в нашем колхозе не принимаются… Ладно, поехали… Ой, бля, неудобно-то как, сейчас наковыряю…
Бог пехоту любит. Вошел быстро, впер двухканальный катетер в вену. Тут и эти ребята сосуд пережали. Дальше было проще: в одну дырку адреналин, в две других наливаем, эритроцитарная масса подъехала, определять? – на хер, первая, универсальный донор, газы там транспортировать все равно уже почти нечем. Давление потихоньку ползло вверх. Частота сердечных сокращений, насыщение крови кислородом и выдыхаемый углекислый газ тоже.
Тут, совсем уж на ночь глядя и вызванная гинекологами начмед нарисовалась (мне она не нужна, я рогатого всуе стараюсь не поминать). А сейчас она еще иоглавного. Главному-то контракт не продлили, и, как доносит агентурная разведка (а чо, мы не пальцем деланные, у нас тоже есть), тетя подключила свою крышу на борьбу за открывающуюся вакацию. Все как в «Семнадцати мгновениях весны» – у нас месяц до кабздеца, а мы все интриги плетем… И сразу ко мне:
– Какие перспективы?
– Скорее да, чем нет, но видно будет позже…
А ты как хотела? То ли случились (не от слова «случка») гипоперфузионные повреждения, то ли нет, пока она практически без давления была, откуда я знаю…
– Как вывезете ко мне…
У себя в кабинете она сначала визжала. Трясла какими-то бумажками, спиз… э-э-э… взятыми без разрешения почитать со стола заведующей гинекологии, я не прислушивался у меня мысли о другом были. Потом требовала объяснительные (тут я оживился, но с меня ее требовать она перестала, а жаль…). Приходилось сидеть с невозмутимым лицом, и думать:
– И чего же тебя так колбасит-то, лошадка педальная?
Пока не понял – страх. Это же опять ЧП. Из-за отсутствия круглосуточной реанимации. Потому, что на юриста с зарплатой трех реаниматологов и на восемь замов главного деньги есть. На реаниматологов нет. И стало быть карьерные устремления могут накрыться и медным тазом, и местом приложения гинекологических знаний на счет «раз». А если бы мы (я или нет, это неважно) взяли тетеньку весом центнер на операцию хотя бы минут на сорок пораньше… И я об этом на разборе (если до него дойдет) молчать не буду… Потом была мысль – а не послать ли ее на хер и не завершить ли посыл швырянием заявления в морду?
– Ладно, собака серая, жди ответку. Крови я из тебя еще попью, бояться мне нечего, в роддом на постоянку хоть завтра вернусь… – завершил я мыслительный процесс.
Потом была попытка раскрутки заведующей гинекологии на презентационный фонд с целью поправки расшатанных нервов и удалось добыть лишь бутылку французского сухого на троих (коньяк был бы лучше, но его не было). Потом оценка послеоперационной функции почек – нормально, моча есть; сердца – нормально, ишемии миокарда нет; легких – нормально, дыхание симметричное, жесткое, но хрен с ним; мозга – долго ждал, но на сознание она вышла и даже поговорила… Потом писанина. Потом крепкий здоровый сон. С пяти до половины седьмого. Потом снова операционный день.
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.