Записки полицейского - [2]

– Прекрасно, сейчас же пошлите ему письмо, а завтра мы увидим… доброй ночи!..

– Доброй ночи! Дай вам бог удачи, господин Уотерс, до завтра!

Мои предчувствия сбылись. Спустя некоторое время после прибытия арестантов в уголовный суд гилфордский адвокат, пользовавшийся большой известностью в графстве, явился в суд в качестве защитника обвиняемых.

По его просьбе судебное заседание отменили, Сара и Доукинс были отведены обратно в тюрьму, и адвокат получил возможность свободно разговаривать с ними столько, сколько сочтет нужным.

Соучастие Джексона в преступлении у меня уже сомнений не вызывало, но я не имел права настаивать на тщательном обыске в его доме единственно потому, что, вопреки своей крайней скупости, он обеспечил своей бывшей служанке законную защиту, и в том случае, если бы устроенный мною обыск ничего не дал, я мог прослыть клеветником. Я написал в главное управление, попросив суперинтенданта[1] дать мне распоряжение, как вести дело в этом случае. Тот ответил, что на мне лежит обязанность по организации и контролю расследования, но оно должно быть устроено с особой осторожностью и мне не следует ограничивать себя во времени и деньгах, чтобы обнаружить доказательства соучастия Джексона.

Должен заметить, что после продолжительной беседы с арестантами гилфордский адвокат предложил внести в суд довольно значительную сумму в качестве залога, добавив, что господин Джексон готов ее удвоить, если потребуется. Но это предложение было отвергнуто.

Суд и вынесение приговора подозреваемым были отложены до слушаний в сюррейском графском суде, которые должны были открыться только весной. Торопиться с расследованием было бесполезно.

Я устроился в селении насколько смог удобно, нисколько не досадуя, впрочем, на свое уединение, тем более что жатва была в самом разгаре, а нет ничего милее, веселее и оживленнее небольшого селения Феругам, когда хороша погода и изобилен урожай хмеля.

Упиваясь прелестями сельской жизни, я втайне продолжал свое расследование. Все мое внимание было обращено на ростовщика, и всякая мелочь, которую я узнавал о его вкусах, характере и привычках, еще больше убеждала меня в его виновности. Один лишь страх доноса мог принудить это каменное сердце расстаться с деньгами для защиты арестованных. Но мне требовалось доказательство его соучастия в преступлении, а его то я и не имел и никак не мог найти.

Однажды в полдень, лежа на траве и рассеянно наблюдая за сбором хмеля, я думал о предмете постоянных своих размышлений – старом ростовщике, когда Гаррис, аптекарь, у которого я снимал квартиру, вдруг подошел ко мне и сказал с самодовольным видом:

– Сходите взгляните, любезнейший господин Уотерс, на прелюбопытную картину, а именно – на Жестокосердого Джексона, его старую глухую жену и молодую чету, его постояльцев. Они, все четверо, собрались в трактире и пьют напропалую.

– Как! Скупой Джексон проматывает деньги в кабаке?! – воскликнул я. – В самом деле стоит посмотреть!

Я тотчас последовал за аптекарем. Спустя несколько минут мы вместе вошли в трактир, где расположилось это странное общество. Они устроились у окна. Указав на четверых пирующих, господин Гаррис меня оставил.

Выражение физиономии Джексона вполне соответствовало тому прозвищу, которым его наградили. Это был мужчина невысокого роста, костлявый, с холодным скуластым лицом и густыми бровями. Ростовщику было на вид лет шестьдесят. Его серые, глубоко посаженные глаза сверкали каким-то зловещим блеском.

Выглядевшая намного старше, жена скупца казалась из за своей глухоты такой же неприступной, как дверь тюрьмы, ибо ее бесцветное, холодное, совершенно равнодушное лицо только тогда оживлялось, когда она замечала стоявшие перед ней крепкие напитки.

Молодые люди, проживавшие в доме ростовщика, представляли собой очаровательную пару – оба обычно вели себя благообразно и были достойны уважения. Но в ту минуту, когда я увидел их впервые, они выглядели совершенно не такими, какими их создала природа. Прекрасное лицо Анри Роже, молодого мужа, было багровым от выпитого спиртного, а юная супруга смотрела на него со слезами на глазах. Развязное поведение мужа, казалось, чрезвычайно ее огорчало.

В нескольких словах я познакомлю вас с историей этой молодой четы. Оба они были в услужении у одного богатого баронета[2] в замке, находившемся в нескольких милях от Феругама. Однажды Жестокосердый Джексон, когда то занимавший должность в адвокатской конторе, узнал о том, что умер проживавший в Лондоне дальний родственник одного из слуг упомянутого баронета. Этим слугой был Анри Роже, которому и доставалась сумма в тысячу пятьсот ливров. Джексон сообщил об этом неожиданном событии ничего не подозревавшему наследнику. Так как немедленному вступлению во владение этим богатством препятствовали некоторые обстоятельства, Джексон предложил молодому человеку свою помощь и выказал желание заняться этим делом.

К чрезвычайному удовольствию недальновидного Анри, ростовщик отвел ему помещение в своем доме. Так как Роже знал, что его ждет блестящее будущее, он перестал трудиться и оставил своего прежнего хозяина. Но, прежде чем перебраться в дом мнимого друга, волей случая оказавшегося у него на пути, юноша женился на горничной своей прежней хозяйки. Это была прелестная брюнетка с очаровательным именем Клэр.