Записки партизана - [51]
Когда к концу марта нам удалось почти повсеместно провести такие резолюции, то штабом был издан приказ о полном запрещении самогоноварения под страхом расстрела.
Почти во всех отрядах к этому времени пьянство было ликвидировано. И лишь только в некоторых, далеко отстоящих от штаба, оно еще давало себя чувствовать, но после того, как несколько наиболее неисправимых самогонщиков были расстреляны, то и там выгонка прекратилась.
Правда, бывали и потом отдельные случаи пьянства, особенно среди солдат тех наших отрядов, которые действовали в тылу у противника: там самогон был в изобилии. Для прекращения этого применялись следующие меры: всякий, уличенный в пьянстве, обезоруживался и отправлялся в тыл на принудительные работы сроком до одного года.
В результате всех принятых мер и нескольких приговоров к расстрелу выгонка самогона и пьянство в пределах занимаемой нами территории были совершенно искоренены.
XIV. ЖИЗНЬ В ТАЙГЕ
Вместе с нами при отступлении в тайгу из Тасеевского района пошло несколько тысяч беженцев. Вместе с отступающей армией двигался колоссальный обоз в 800 подвод, на котором беженцы везли свои семьи и кое-какой скарб. Все, способные носить оружие, вступили в армию, так что беженцы состояли почти исключительно из женщин, детей и стариков.
Придя в тайгу, беженцев расположили в глубоком нашем тылу — на реке Оне — недалеко от лаборатории. Они сами из березовой коры понаделали себе жилье — шалаши. Но эти шалаши годились только для лета, а нужно было быть готовыми к зиме.
В июне и июле колчаковская армия, хотя и начала отступать, но была еще достаточно сильна и отступала медленно. По нашим сведениям, в ней было около 100 000 одних офицеров и такое же количество добровольцев. Следовательно, вполне классово-сознательных солдат белогвардейцы насчитывали свыше 200 000 человек>{71}. Армия в условиях гражданской войны достаточно сильная. Поэтому мы, будучи осторожными, полагали, что процесс отступления может затянуться на значительно более длительный период, чем это имело место в действительности.
Ввиду этого было решено устроиться в тайге поосновательнее с тем, что если нас застигнет зима, то мы будем вполне приспособлены к перенесению зимних, холодов.
Раздобыли кое-какие инструменты, главным образом, кирки и лопаты и принялись выкапывать землянки и оборудовать в них из глины лечи.
В летний же период занимались заготовкой фуража для скота, которого у нас к этому времени осталось до 3 000 голов. Выстроили амбар для хранения 5 000 пудов зерна. Кроме того, выстроили 2 мельницы. Также организовали временный кожевенный завод и приступили к постройке более фундаментального. Воздвигли зимние стайки для скота и др.
Осенью совершили набег на Шеломки, где находились белые, и угнали у них стадо скота в 2 000 голов. Означенный скот забили, и, таким образом, на зиму обеспечили себя мясом. К этому же времени в амбаре у нас было запасено до 2 000 пудов зерна.
В тайге как армия, так и беженцы получали определенный паек, состоявший из муки, соли и мяса. На детей, кроме того, выдавалось по норме молоко.
Беженцы и тыл, как было уже сказано, были расположены несколько в стороне, в глухой тайге. Вызвано это было тем соображением, что в случае, если бы главные силы белой армии отступили по дороге, где находились наши части, то нам пришлось бы отступать, ибо силы противника во много раз превышали наши.
Таким образом, все было предусмотрено и учтено на случай, если обстановка примет тяжелый для нас оборот.
Но события повернулись иначе — белые не отступали с боями, а буквально в панике бежали.
К началу больших морозов нам удалось выйти из тайги и вновь занять Тасеевский район. Правда, нас ожидала нерадостная картина: свыше 3 000 хозяйств оказались совершенно уничтоженными, много сел было сожжено белыми дотла. Почти половина населения оказалась лишенной своих домов. С большим трудом, но все-таки всех разместили в уцелевших домах. Хоть было тесно и неудобно, но лучше, чем в тайге в землянках.
1. О перевозке ягодниц и о переправе рабочих.
2. О коровах.
3. О получении муки.
4. О старосте.
5. О выезде на работы.
6. Об охоте.
7. Текущие дела.
Обсудив первый вопрос, собрание постановило избрать двух лиц для переправы через речку рабочих и ягодниц. Избранными оказались: Кулагин и Бурмакин Николай. Избранные лодочники-перевозчики днем должны следить за всеми лодками сами, а к ночи их сдавать караулу.
Обсудив второй вопрос, собрание одобрило постановление совнархоза о разделении скота на три группы, причем одну из них в количестве 30 голов переправить на ту сторону Оны, другую отправить на пастбище верст за 7 отсюда и третью группу оставить на месте. Переправу скота решено произвести в Успеньев день, а на пастбище гнать тогда, когда там будет готов пригон.
3) Высказались получать муку так: два раза получать ржаную, а третий — пшеничную.
По вопросу о старосте решено: 1) помощника старосты упразднить; 2) старосту Костина переизбрать. Избранным оказался Холтаков Андрей Ем., а кандидатом к нему Топин Ив. Ив.
По пятому вопросу объявлено постановление военного совета, что выезд из лагеря беженцам разрешается, но рогатый скот можно уводить только до реки Ильичет.
Двести пятьдесят дней длилась героическая оборона Севастополя во время Великой Отечественной войны. Моряки-черноморцы и воины Советской Армии с беззаветной храбростью защищали город-крепость. Они проявили непревзойденную стойкость, нанесли огромные потери гитлеровским захватчикам, сорвали наступательные планы немецко-фашистского командования. В составе войск, оборонявших Севастополь, находилась и 7-я бригада морской пехоты, которой командовал полковник, а ныне генерал-лейтенант Евгений Иванович Жидилов.
Книга американского журналиста Питера Даффи «Братья Бельские» рассказывает о еврейском партизанском отряде, созданном в белорусских лесах тремя братьями — Тувьей, Асаэлем и Зусем Бельскими. За годы войны еврейские партизаны спасли от гибели более 1200 человек, обреченных на смерть в созданных нацистами гетто. Эта книга — дань памяти трем братьям-героям и первая попытка рассказать об их подвиге.
Предлагаемый вниманию читателей сборник знакомит с жизнью и революционной деятельностью выдающихся сподвижников Чернышевского — революционных демократов Михаила Михайлова, Николая Шелгунова, братьев Николая и Александра Серно-Соловьевичей, Владимира Обручева, Митрофана Муравского, Сергея Рымаренко, Николая Утина, Петра Заичневского и Сигизмунда Сераковского.Очерки об этих борцах за революционное преобразование России написаны на основании архивных документов и свидетельств современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.