Записки палеонтолога. По следам предков - [26]
Рис. 21. Череп уральского малого пещерного медведя.
Из Ленинграда до Перми мы добрались быстро. После работы в Пермском краеведческом музее мы ехали поездом, поднимаясь к верховьям притоков Камы. Мы — это я, лаборантка Тина Шевченко и временный рабочий — 18-летний парнишка Боря. За окнами расстилалась беспредельная смешанная и темнохвойная тайга западного склона Урала, мелькали живописные полянки с цветущим половником, пологие ущелья, а местами — и вертикальные стенки известняковых скал, полуприкрытые зубчатой чашей леса. На подъезде к городу Кизелу появились гигантские пирамиды — териконы сланцевого шлака, вывезенные механическими вагонетками. Их вершины слегка курились ядовитым серо-желтым дымком.
На северной окраине городка, в управлении шахты № 5 имени В. И. Ленина, нас встретили приветливо и, устроив в уютной деревянной гостинице, предложили воспользоваться для работы полным шахтерским одеянием — брезентовыми робами, резиновыми сапогами, текстолитовыми касками, тяжелыми ацетиленовыми фонарями, кирками и лопатами. В раздевалке и у душевой теснились пожилые и молодые шахтеры разных смен. Одни готовились к спуску в шахту, другие спешили отмыть угольную пыль после подъема из забоя. Нам же, облачившись в доспехи, пришлось перейти через глубокий овраг — ущелье речки Кизел — и подняться до каменоломни. Там, почти у самого верха правого борта ущелья, в разрушенной взрывами известняковой скале зиял узкий лаз в купол пещеры.
По крутой осыпи щебня мы спустились метров на десять вниз — на дно провала, подсвечивая себе дорогу фонарями. Купол и свободная вертикальная стенка сверкали белоснежными натеками кальцита. Пещерка овальной формы была невелика, метров 8—9 в высоту и с большим диаметром в 20 м. Она образовалась в результате разлома и смещения пластов известняка, а затем была размыта водой. На дне из-под тяжелых блоков известняка и из щебня тут и там виднелись придавленные трубчатые кости и ребра медведей. Приглядевшись в полутьме, мы стали замечать скелетики грызунов, летучих мышей, соболей и куниц, лежащие на поверхности, а частью замытые в ил. Низкий лаз вел куда-то наклонно вниз на север — в глубь известнякового массива. В конце коридорчика через десяток метров мы обнаружили неглубокий колодец, полузаваленный крупными осколками известняка. Между застрявшими глыбами можно было кое-как протиснуться вниз и очутиться в следующей камере, размером 6×8 м, хорошо промытой когда-то потоками воды. В ней можно было стоять полусогнувшись. Здесь на сухих приступочках вдоль стен кое-где валялись единичные мелкие косточки грызунов и куницевых. Один из рабочих каменоломни еще в прошлом году собрал здесь шесть небольших черепов соболей и теперь подарил их нам.
Через отверстие в полу второй камеры была возможность с натугой пролезть и в третью, а там — только ползать на четвереньках, царапая голову и бока об острые кальцитовые сосульки потолка и сетчатые занавеси стен. Много десятков тысячелетий тому назад вода, растворив слои известняка, освободила здесь пространство десятка в три кубических метра и дальше ушла куда-то вниз по узким щелям.
Покрутившись на коленях в полутьме в этой слегка наклонной камере, посетитель мог довольно легко заблудиться — не найти обратного выхода, так как отверстие в потолке было малозаметно. Так и произошло с нашим любопытным Борей, который полез на разведку последним. Потолкавшись туда-сюда в третьей камере и испугавшись, парень сообразил все же, что лучше не тратить сил, а сидеть и дожидаться нашей помощи. Долгое отсутствие Бори заставило нас послать на его выручку одного из молодых рабочих каменоломни, который и вывел подземного пленника на свет божий.
Между тем мы безуспешно пытались разыскать старый вход в первый зал пещеры, через который животные когда-то проникали сюда. Он был явно засыпан крупными обломками и глыбами известняка, образовавшими огромную насыпь в юго-восточной половине этого зала. Ниже по склону подходной туннель был уже подорван взрывными работами.
Мы заложили под северо-западной стенкой зала два шурфа по квадратному метру и начали послойный сбор костей. Основную коллекцию — свыше 5 тысяч костей и их фрагментов от 25 видов зверей — удалось собрать из сухих иловатых отложений за большой глыбой камня перед колодцем. При сильных водотоках там образовывался, вероятно, тихий закуток, в котором и оседали кости. Порядочно костей было извлечено при просеивании через сито рыхлых отложений, заполнивших промежутки между глыбами, заклинившимися в стенках колодца. Эти камни действовали как своеобразная решетка, пропускавшая воду, но ловившая трупики и кости зверей и зверушек.
Основная масса собранных костей принадлежала мелкому пещерному медведю, затем шли: волк, соболь, куница, росомаха, выдра, горностай и ласка. Грызуны были представлены белкой, водяной крысой и рыжими полевками; насекомоядные — обыкновенной, малой и средней землеройками, кротом; летучие мыши — ночницами, кожанками и ушаном. Каким-то образом попал сюда и относительно свежий скелет зайца беляка.
Список пещерных жертв в 25 видов был довольно странный. В нем явно преобладали звери и зверушки, пользующиеся подземными пустотами как убежищами для зимней спячки, отдыха и спасения от врагов. Полностью отсутствовали в пещере остатки копытных, которые всегда были основой пищевого рациона позднепалеолитических людей, а также остатки других крупных хищников — пещерных львов, гиен, бурых медведей. Не оказалось здесь и костей птиц, которые накапливаются совами. Не нашли мы и палеолитических орудий. Вероятно, Кизеловская пещерка вообще не заселялась первобытными людьми, пещерными львами и гиенами, филинами и сычами.
