Записки офицера «СМЕРШа» - [34]
— Ну вот, слава Богу, в селе немцев нет. Спросил хозяйку, говорит, были, но с час как ушли. Хорошо, не по нашей дороге. А то бы… Ну как, братки, не померзли? Сейчас в деревню приедем, обогреем вас немножко. Только давайте так: лежачих-то нам на себе не перетаскать. Кто может терпеть — потерпите. А кому невмоготу или по нужде надо, скажи…
Вот так с остановками, с шоферской разведкой: «Нет ли в селе немцев?» — под утро нас довезли до Россоши.
Город еще не остыл от недавнего боя. В госпитале, у которого остановились наши грузовички, было полно раненых немцев и их союзников. Отступая, их бросили, не успев эвакуировать. Медперсонал тоже остался. Ничего себе соседство! Но за сутки, которые мне довелось быть в том госпитале, никаких эксцессов не произошло. Правда, многие наши раненые категорически отказывались от помощи итальянских врачей.
Ночью нас, лежачих, тяжелых, погрузили в санитарный поезд, и через сутки с небольшим мы оказались в госпитале в городе Кочетовка, что под Мичуринском. Поскольку за эти дни я не умер, то стал представлять для медиков большой интерес.
Хотя и говаривал Суворов: «Пуля дура, штык молодец!», но та, которая судьбой была предназначена мне, по отношению, по крайней мере, ко мне была не дура. Действительно, ей надо было ухитриться, пройдя через шею навылет, не задеть сосуды и позвоночник. А паралич ног и рук был оттого, что пуля, наверно, коснулась позвонка и внутреннее кровоизлияние прижало какие-то нервы. Но, к счастью, подвижность и рук и ног стала восстанавливаться. Через неделю я начал потихоньку ходить, а через две уже мог самостоятельно подносить ложку с кашей ко рту.
«…От Советского информбюро… 16 февраля 1943 года наши войска освободили город Харьков… В боях отличились… конники генерала Соколова…»
Услышанное по радио как-то сразу подействовало сильнее лечебных процедур. Вот где корпус, и дивизия, и полк! Решение созрело сразу: вырваться из госпиталя как можно скорее, пока есть адрес. А то уйдут опять по тылам, пойди их найди!
Первый разговор с врачом ничего утешительного не дал: «Рано, рано! Вечно вы, молодые, спешите. Успеете еще свинца нахватать!»
Поделился я своими тревогами с дежурной медсестрой, симпатичной девушкой, даже фамилию ее сохранила моя записная книжечка — Рябых, а звали ее Шурой.
— И нечего спешить, нечего. Прав врач. Вон рука правая еще не работает, левшой скоро станете.
— Да пойми, Шурочка! Надо, очень надо. Это же не каприз и не бахвальство. Уйдут наши опять в прорыв, в рейд по тылам, как их найдешь, как к ним проберешься?
— Ну, меня-то что уговаривать…
— А что, если просто так, взять и уехать?
— Как это уехать? А документы, а обмундирование, в пижаме, что ли?
— Так что же делать, Шурик, а?
— Знаешь что, лейтенант, поговори по душам с нашим политруком. Рувимская ее фамилия. Толковая женщина. Поймет. Она и поможет, уговорит главврача. Попробуй. Если уедешь — напиши. Адрес-то знаешь? Почтовый ящик 2665.
Наутро я нашел политрука Рувимскую. Она поняла, и не только меня. Оказался нетерпеливым в соседней палате и старший лейтенант артиллерист Машенцев. Фамилию его я запомнил из-за его ранения. Уж если моему удивлялись, то что говорить о его ранении: пуля нормального немецкого калибра 7,92 миллиметра, очевидно уже на излете, попала ему сбоку в переносицу, как раз между глаз, и застряла в кости носа. Один кончик пули торчал у левого глаза, другой у правого. Кроме диких головных болей, его больше ничего не мучило. Оперировать его в Кочетовке не решались и хотели отправить то ли в Ташкент, то ли в Алма-Ату.
17 февраля, получив справки о ранении, документы на проезд, продовольственные аттестаты, мы выписались из госпиталя. Кроме того, нам удалось получить согласие на проезд через Москву с задержкой на двое суток. Представляете, что это такое? Чуть не два с половиной года не быть дома, двадцать месяцев из них на войне…
18 февраля я шел в Тайнинке. по тропинке от станции к дому.
— Сыночек… — только и могли произнести вместе и отец и мать… И расспросы, расспросы, расспросы.-
— А твое письмо из госпиталя мы получили, но почему-то почерк не твой?
Пришлось признаться, что до сих пор правая рука не очень работает, а левой писать не научился, попросил товарища по палате, он и написал.
В тот же вечер… Сердчишко, конечно, прыгало, как встревоженный воробей. Вот тот двухэтажный дом… Сколько шагов еще? Двадцать, тридцать? Дома ли Вера? Не спит ли? Да нет, рано еще, только десятый час…
В окнах темно. Поднялся на крыльцо, постучал в дверь. Минутами, десятками минут показались секунды… Стучу еще раз… Шаги в сенцах за дверью.
— Кто?
— Верунька… это я… Щелчки замка, дверь открылась.
— А… это ты… ты приехал?
Совсем неожиданные слова, какие-то «не те», тусклые, серые. Потянулся к ней. Как-то отчужденно. она подставила щеку.
— Ну, проходи…
В комнате неярко горела керосиновая лампа. На письменном столе у окна какие-то книги, тетрадки.
— Ты приехал? Ну хорошо… Я устала что-то, я лягу… А ты, если хочешь, почитай вот тут письма, ты знаешь, сколько мне пишут? Даже Герои Советского Союза, вот посмотри…
Не те слова, не те, совсем не того я ждал… Сколько за эти два с половиной года было передумано. Но разве такую ждал встречу? Почему так?
21 мая 1980 года исполняется 100 лет со дня рождения замечательного румынского поэта, прозаика, публициста Тудора Аргези. По решению ЮНЕСКО эта дата будет широко отмечена. Писатель Феодосий Видрашку знакомит читателя с жизнью и творчеством славного сына Румынии.
В этой книге рассказывается о жизни и деятельности виднейшего борца за свободную демократическую Румынию доктора Петру Грозы. Крупный помещик, владелец огромного состояния, широко образованный человек, доктор Петру Гроза в зрелом возрасте порывает с реакционным режимом буржуазной Румынии, отказывается от своего богатства и возглавляет крупнейшую крестьянскую организацию «Фронт земледельцев». В тесном союзе с коммунистами он боролся против фашистского режима в Румынии, возглавил первое в истории страны демократическое правительство.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лина Кавальери (1874-1944) – божественная итальянка, каноническая красавица и блистательная оперная певица, знаменитая звезда Прекрасной эпохи, ее называли «самой красивой женщиной в мире». Книга состоит из двух частей. Первая часть – это мемуары оперной дивы, где она попыталась рассказать «правду о себе». Во второй части собраны старинные рецепты натуральных средств по уходу за внешностью, которые она использовала в своем парижском салоне красоты, и ее простые, безопасные и эффективные рекомендации по сохранению молодости и привлекательности. На русском языке издается впервые. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Повествование описывает жизнь Джованны I, которая в течение полувека поддерживала благосостояние и стабильность королевства Неаполя. Сие повествование является продуктом скрупулезного исследования документов, заметок, писем 13-15 веков, гарантирующих подлинность исторических событий и описываемых в них мельчайших подробностей, дабы имя мудрой королевы Неаполя вошло в историю так, как оно того и заслуживает. Книга является историко-приключенческим романом, но кроме описания захватывающих событий, присущих этому жанру, можно найти элементы философии, детектива, мистики, приправленные тонким юмором автора, оживляющим историческую аккуратность и расширяющим круг потенциальных читателей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В этой книге рассказано о некоторых первых агентах «Искры», их жизни и деятельности до той поры, пока газетой руководил В. И. Ленин. После выхода № 52 «Искра» перестала быть ленинской, ею завладели меньшевики. Твердые искровцы-ленинцы сложили с себя полномочия агентов. Им стало не по пути с оппортунистической газетой. Они остались верными до конца идеям ленинской «Искры».