Записки офицера Красной армии - [9]

Немного скучно мне было ехать одному, но время как-то шло. В один момент я заметил, что майор Петухов предлагает папиросу той буржуйке и что-то ей говорит. Но она посмотрела на него и молча пересела в другой угол. Я бы за такое сразу в морду давал! Она должна гордиться, что офицер Красной Армии удостоил её своим вниманием!.. В этот момент я заметил, что её отец — жирный капиталист — встал и снял с полки портфель. Поставил его на колени и расстёгивать замок. А потом… вижу я: эта гиена вынимает из портфеля снаряд и на майора зыркает. У снаряда блеснул взрыватель, а буржуй его сзади на сиденье поставил и застёгивает замок на портфеле. Меня сначала в холод бросило, потом в жар. Я открыл кобуру и наполовину вынул пистолет. Жду, что же будет дальше? А буржуй оглянулся по сторонам и тянется рукой к этому снаряду. Поставил его между колен и манипулирует со взрывателем. Тут я понял, что нельзя терять ни секунды, потому что погибнет не только майор Петухов, но — если заряд мощный — и я сам не уцелею. Я резко вскочил, выбежал в проход и влепил буржую две пули между глаз! Он даже пикнуть не успел! Начал заваливаться на бок. А я осторожно выхватил снаряд и кричу майору:

— Вот видите, товарищ, этот буржуйский пёс хотел вас отправить на тот свет! К счастью, я это заметил и вовремя ему помешал!

Майор Петухов побледнел и тоже схватился за пистолет. Буржуйкам мы приказали сидеть в углу. Одна из них сразу упала в обморок. А я из моей секции того, подлого фашиста прихватил и рядом посадил. Наверное сообщником их был!

На станции в Молодечино я остался в вагоне стеречь арестованных, а майор Петухов привёл милиционеров с поста на станции. Они забрали арестованных и труп буржуя. Снаряд я им лично и собственноручно на пост отнёс — как вещественное доказательство. Составили короткий протокол для НКВД и мы поехали дальше.

Через три дня мы вернулись в Вильнюс. Майор Петухов подробно рассказал всем, как на него совершали покушение и как я ему жизнь спас. Все говорят, что я должен получить за это благодарность и награду, а может даже одновременно повышение в звании.

Вот так я спас жизнь своего командира и уничтожил ещё одну фашистскую гадину. Да, приятно быть полезным гражданином нашей великой, социалистической России.

Октябрь 1939 года. Вильнюс

Я получил повестку в НКВД. И был очень рад этому. Я сразу понял, что это касается моего героического поступка в поезде. Теперь я был абсолютно уверен, что награда не пройдёт мимо.

На следующее утро я отправился в НКВД. Записался в книгу, оставил на вахте пистолет и направился на второй этаж. Так постучал в кабинет номер 99.

Принял меня майор, заместитель начальника НКВД.

— Ага, так это ты тот лейтенант Зубов!

— Так точно. Младший лейтенант Зубов!

— Та история в поезде на Молодечино — твоя работа?

Я гордо выпятил грудь, но сказал скромно:

— Я лишь исполнил свой коммунистический долг!

В этот момент в дверь постучали. Майор крикнул:

— Входите!

В кабинет вошёл какой-то странно одетый буржуй. Весь в чёрном, словно в фашистской униформе. А снизу штанов не видно, словно он только в исподнем. «Что за чудик?» — думаю я.

А майор спрашивает его:

— По какому делу?

Чёрный показал ему повестку. Оказалось, что он католический ксёндз. Первый раз в жизни вижу что-то подобное. Я много слышал и читал про этих капиталистических кровопийц, а также видел в комсомольских театрах на сцене как они издеваются над пролетариатом. Но лично, благодаря Сталину, никогда с ними не сталкивался.

Майор жестом указал мне стоять у стены.

— Подожди там! С тобой будет особый разговор. Я сначала с этим гражданином разберусь.

Потом обратился к Чёрному:

— Так ты поп?

— Да.

— А чем зарабатываешь на жизнь?

— Служу Богу.

— Богу служишь?.. Хм, странная у тебя работа!.. Ну, а на что ты живёшь? Где работаешь?

— Работаю в костёле, а живу на то, что мне дают прихожане.

— Т-а-ак… — произнёс майор, — интересное занятие… А вот скажи мне, поп, тебе не стыдно, взрослому и здоровому человеку, жить на обмане и эксплуатации человеческой глупости?

Поп долго молчал, а потом сказал:

— У нас религия частное дело граждан. Никто никого к ней не принуждает. В костёл или к ксендзу идёт тот, кто хочет. Я живу тем, что мне добровольно подают прихожане, которым я служу как ксёндз. Они также содержат костёл.

— Умник нашёлся! — сказал майор и начал просматривать документы в папке, которая лежала на столе. Я понял, что это дело Чёрного. Он у них уже на крючке. Потом майор снова обратился к попу:

— У тебя начальник есть?

— Мой начальник — Господь Бог.

— Твой Господь Бог меня не интересует. У меня нет даже его адреса, чтобы послать ему повестку, чтобы он пришёл сюда на допрос. Я тебя спрашиваю о том, кто тебе отдаёт приказы и кто тобой руководит?

— Я подчиняюсь Консистору, а парафия подчиняется ксендзу-декану.

— А он чем занимается?

— Тоже служит Богу…

— А живёт, так же как и ты, тем, что дадут прихожане, — сказал майор и подмигнул мне.

Я расслабился и с пониманием рассмеялся. Не слишком громко, но и не тихо. Как раз так, как в таком случае надо было.

— Да, — сказал Чёрный.

— Тогда передай этому своему декану, или как он там называется, чтобы в пятницу явился сюда. Пусть приходит ровно в одиннадцать утра — я ждать не люблю, а шутить с собой никому не позволю!