Записки офицера Красной армии - [41]
Мне стало веселее. Я хорошо наелся и в запасе был кусок хлеба… Но какой же глупый этот польский народ! Она сама говорит, что живут бедно, а всё же помогает другому. И кому? Именно тому, кто помог Сталину прийти сюда. То, что она обычная крестьянка, тоже не очень верю. Её выдают картины на стенах, пол, стулья и подушки в белых наволочках. И башмаков я несколько пар заметил. А самым подозрительным были большие настенные часы. Так что я предполагаю, что и у её мужа в польском правительстве какая-то высокая должность была. Иначе как бы крестьянин обычным путём мог иметь все эти вещи? Но больше всего меня поражает её смелость. Впервые видит человека и сразу ругает последними словами и Сталина, и Гитлера. Ну никакого рассудка!
Нашёл я большую дорогу и пошёл боковыми дорожками в направлении Литвы. Но старался идти так, чтобы постоянно находиться недалеко от леса. Так всегда безопасней. В ту ночь людей я не встречал, но много раз слышал, как поблизости лают собаки. И зачем тут столько этих сволочей держат? Ведь их надо ещё и кормить!.. В Вильнюсе мы с собаками порядок навели. Я сам несколько застрелил. Понятное дело: собака — контрреволюционный элемент. Издали чует, что патруль идёт и лаем предупреждает реакционеров. У наших орлов из НКВД тоже есть собаки и учат их как надо для борьбы с врагами рабочего народа. Поэтому если лают, то только в социалистической цели и том же образе.
28 июля 1941 года.
В хлеву
Вчера я не закончил рассказ про мои приключения, поэтому сегодня продолжаю. Теперь я, можно сказать, самый счастливый человек на земле, потому что избежал ужасной смерти от рук немецкого НКВД и может быть ещё как-то вообще уцелею. Ведь жаль будет, если Россия потеряет такого мужественного защитника социализма как я. Единственное, что меня беспокоит — я не знаю, что станет с моей собственностью, оставленной в Вильнюсе. Хотя двери хорошо укреплены, но их могут выломать, чтобы добраться до моих сокровищ. Теперь мне очень жаль, что я так несогласно с учительницами жил и последними словами их называл. Теперь они могут со злости на меня мои сокровища присвоить.
Но надо рассказать о моих приключениях. После ухода из города я почти две недели плутал по лесам. И не знал куда идти и что делать? В то время я очень ослаб — последние дни питался только ягодами. А однажды ночью накопал в поле картошки и испёк её на костре. Но жить так долгое время мне было трудно, потому я боевой офицер, у меня слабое здоровье и я люблю каждый день есть хлеб. Но как только я оказался в Польше, то совсем расслабился и совершенно напрасно пристрастился к разным колбасам и маслу. Думал, что всегда так будет. И так бы было, если бы не подлая измена Сталина. А тут точно измена, иначе Гитлер никогда бы не осмелился напасть на мощный Советский Союз и непобедимую Красную Армию.
Как-то вечером я вышел из леса и осторожно осмотрелся кругом. Вблизи была какая-то усадьба. Дом стоит на возвышении, а внизу овин, конюшня и хлев. Людей не было видно и других домов рядом я не заметил. Но я жду, что дальше делать. Долго никого не было. Потом какая-то большая баба вышла из дома и направилась по дорожке к овину. В руке она несла топор и пилу. Спустилась вниз и начала около овина пилить дрова. Тогда я, измученный голодом, набрался смелости и вышел из укрытия. Я увидел, что женщина уже не молодая и ей трудно одной пилить дрова, поэтому сказал:
— Добрый вечер, матушка! Может вам помочь напилить дрова?
Она посмотрела на меня и спрашивает:
— А ты откуда тут взялся?
— Из леса, — говорю я. — На меня свалилась большая беда. Забрали в армию эти проклятые большевики, притащили аж в Вильно, а как Гитлер на них напал, так сами сбежали, а меня оставили на погибель. Теперь не знаю, что делать. Домой не попаду — далеко. А тут жить тоже неизвестно как. И очень немцев боюсь. Поэтому вдали от людей держусь и по лесам прячусь. Уже целую неделю не ел хлеба. Может продадите мне хотя бы кусочек?
А она сказала:
— Дам я тебе поесть, вот только с хозяйством закончу. А немцев не бойся. Отсюда дорогу далеко видать. В случае чего пойдёшь в лес. Там тебя никто не поймает. А теперь, если хочешь мне помочь, приготовь дрова для печи. А я пойду корову доить.
Я схватил топор и давай дрова рубить. Очень старался, чтобы она знала, что я не лентяй. Голова кружилась от голода, но я работал изо всех сил. Тем временем она корову подоила и сказала мне дрова на кухню занести. Понёс я туда всё, что нарубил, а она под плитой огонь развела и начала ужин готовить. Попросила меня сесть и работая разговаривала со мной. Несколько раз выходила посмотреть на дорогу, не появился ли кто посторонний. А мне сказала:
— Ты не бойся. Тут везде поляки живут. Немцев и большевиков не любят. Если тебя кто и увидит, никому не расскажет. Впрочем, тебя тут никто и не увидит, потому что живём мы особняком. Это имение Бурки.
Как сказала она мне, что имение, так меня парализовал страх. Потом я спросил:
— А где ваш барин?
— Нет его, — сказала она. — В Англии он. В войске польском там служит.
— А где барыня?
— Так я барыня.
Хотя я был страшно голодный и уставший, меня разобрал хохот. Я знал, что так делать нельзя, но не мог удержаться. Потому что я столько наслушался и столько читал в книгах и журналах о тех кровопийцах, польских панах и помещиках! Как они в золоте ходят, роскошно живут и издеваются над крестьянами. А тут такая баба, абы как одетая, натруженная, руки от работы аж чёрные, говорит мне, что она барыня. Я даже подумал, что она издевается. А она говорит:
Это самая знаменитая книга Сергея Пясецкого (1900–1964), одного из наиболее ярких польских писателей беларуского происхождения, политического публициста, офицера разведки, солдата Армии Крайовой, творчество которого получило мировое признание.Это личные воспоминания бывшего контрабандиста с раковско-ивенецкого пограничья. Все персонажи повести — реальные люди, все события — не вымышлены.В беллетризованном «дневнике» событий перед читателем раскрывается мир приключений, авантюры, любви и товарищества.
Даже в аду ГУЛАГа можно выжить. И даже оттуда можно бежать. Но никто не спасёт, если ад внутри тебя. Опубликовано: журнал «Полдень, XXI век», октябрь 2008.
Книга принадлежит к числу тех крайне редких книг, которые, появившись, сразу же входят в сокровищницу политической мысли. Она нужна именно сегодня, благодаря своей актуальности и своим исключительным достоинствам. Её автор сам был номенклатурщиком, позже, после побега на Запад, описал, что у нас творилось в ЦК и в других органах власти: кому какие привилегии полагались, кто на чём ездил, как назначали и как снимали с должности. Прежде всего, книга ясно и логично построена. Шаг за шагом она ведет читателя по разным частям советской системы, не теряя из виду систему в целом.
От редакции. В ознаменование 60-летия Манифеста Комитета Освобождения Народов России мы публикуем избранные фрагменты доклада, сделанного на собрании Франкфуртской группы НТС в 1985 г. (полный текст был опубликован в "Посеве" №№ 4,5 за 1985 г.). Автор — выпускник биологического факультета МГУ, аспирант АН СССР. В августе 1941 г., будучи старшим лейтенантом Красной армии, попал в немецкий плен. Член НТС с 1942 г., председатель Союза в 1972–1984 гг. Один из основных авторов "Пражского Манифеста", подписавший его псевдонимом "А.
В пятый том сочинений А. Аверченко включены рассказы из сборников «Караси и щуки» (1917), «Оккультные науки» (1917), «Чудеса в решете» (1918), «Нечистая сила» (1920), «Дети» (1922), «Кипящий котел» (1922). В том также вошла повесть «Подходцев и двое других» (1917) и самая знаменитая книга эмигрантского периода творчества Аверченко «Дюжина ножей в спину революции» (1921).http://ruslit.traumlibrary.net.
Рассказы Виктора Робсмана — выполнение миссии, ответственной и суровой: не рассказывать, а показать всю жестокость, бездушность и бесчеловечность советской жизни. Пишет он не для развлечения читателя. Он выполняет высокий завет — передать, что глаза видели, а видели они много.
…я счел своим долгом рассказать, каково в действительности положение «спеца», каковы те камни преткновения, кои делают плодотворную работу «спеца» при «советских условиях» фактически невозможною, кои убивают энергию и порыв к работе даже у самых лояльных специалистов, готовых служить России во что бы то ни стало, готовых искренно примириться с существующим строем, готовых закрывать глаза на ту атмосферу невежества и тупоумия, угроз и издевательства, подозрительности и слежки, самодурства и халатности, которая их окружает и с которою им приходится ежедневно и безнадежно бороться.Живой отклик, который моя книга нашла в германской, английской и в зарубежной русской прессе, побуждает меня издать эту книгу и на русском языке, хотя для русского читателя, вероятно, многое в ней и окажется известным.Я в этой книге не намерен ни преподносить научного труда, ни делать какие-либо разоблачения или сообщать сенсационные сведения.