Записки обольстителя - [15]

2

Вот, собственно, я и подошел к той главной мысли, ради уяснения которой, а вовсе не ради того, чтобы излить свою скорбь, Вам стоило поддерживать со мной переписку. Сами для себя Вы эту мысль сформулировать пока не смогли, а между тем, если Вы хотите не только называться, но и быть мужчиной, она должна постоянно присутствовать в Вашей голове. В разряд мужчин, как Вы понимаете, я включаю не просто обладателей определенных половых признаков, в противном случае правильнее употреблять понятие «самцы». Мужчинами нас делает Воля, то есть способность обуздывать свои желания, страсти, чувства, способность железной рукой свернуть шею любому увлечению, как только оно попытается забрать над нами власть и сбить с творческого пути. Само собой разумеется, что мужчиной может считаться только творец, то есть человек, стремящийся преобразовать этот мир и условия человеческого существования в нем. Литература, которой мы с Вами оба занимаемся, оказывает, безусловно, определяющее влияние на развитие человеческого общества, но все же творчество мыслимо и во всех прочих сферах деятельности. Джозеф Кеннеди говаривал своему непутевому сыну, будущему президенту: «Пожалуйста, будь себе землекопом, но только самым лучшим в мире землекопом». Он имел в виду не пошлое соревнование, знакомое и миру животных, а именно творчество, возможное в любом деле. И только Воле дано сохранить цельность нашего духа, дабы он сумел не распылиться среди мирских соблазнов и продолжить движение по избранной творческой стезе. Поймите меня правильно: всё, о чем я пишу сейчас — это не траченное молью этическое философствование в духе Эпиктета, а то, что должно стать совершенно обыденной жизненной практикой. Так, как Вы носите свои книги в портфеле, идею Воли Вы должны постоянно носить в своей голове. Только через ее призму Вы должны оценивать все свои стремления, а тем более действия; она должна всегда стоять между стремлением и действием; спонтанные стремления и непосредственные действия вообще не должны иметь места — все они должны опосредствоваться идеей Воли, которая есть не просто обывательский самоконтроль, а внутренняя охрана нашей творческой личности.

3

Впрочем, применительно к делам любовным о воле можно говорить и в более приземленном смысле. Объясню, что я имею в виду. По верному замечанию Пруста, при истинной любви из–за чрезмерности накала наших чувств свидание с возлюбленной, которое было вроде бы для нас совершенно необходимо, не только не приносит нам ожидаемой радости, но и доставляет почти страдание, как непосильный труд души. Вам, конечно, тоже знакомы подобные ощущения, ведь Вы к тому же не уверены ни в чувствах любимой, — которая нарочно ведет себя с Вами то так, то этак, — ни в том, что свидание не станет последним. В силу постоянной неуверенности, постоянного болезненного напряжения чувств, необходимости перебарывать его, дабы держать себя в руках и не потерять лицо, — в силу всего этого Вам придется — точнее, уже приходится, — призвать на помощь всю свою волю, и лишь тогда Вы сумеете продолжать роман. Слово «воля» я намеренно пишу здесь с маленькой буквы, ибо вся Ваша способность владеть собой имеет ложную направленность. Вместо того чтобы использовать ее для разрыва унизительных отношений, Вы употребляете ее на то, чтобы всеми силами их поддерживать. Но дело, собственно, не только в перегреве чувств: сохраняй Вы даже полнейшее спокойствие, Вам все равно потребовались бы немалые усилия воли для продолжения Ваших любовных маневров. Не сердитесь, но если отвлечься от интимного подтекста Ваших бесед с любимой, то ничего более нудного, чем они, нельзя себе представить. Вы приглашаете свою даму в рестораны и кафе, чтобы вести там с нею диалог глухих или натужно поддерживать разговор о предметах не столько интересных, сколько хотя бы понятных для нее (что Вам, впрочем, плохо удается). В богемных компаниях и застольях Ваша любимая по большей части настороженно отмалчивается, справедливо опасаясь ляпнуть что–нибудь невпопад и совершенно напрасно ожидая подвоха со стороны этих людей, говорящих все время о непонятном. Между Вами то и дело повисает неловкое молчание, нарушить которое Вам всякий раз стоит огромных нервных усилий. Вы постоянно чувствуете себя виноватым из–за того, что плохо развлекаете даму, она же, замечая Вашу растерянность, не упускает случая лишний раз заявить, не вдаваясь в объяснения, будто едет к подруге, или в гости, или просто занята, — словом, всячески подчеркивает свою независимость. При этом подразумевается, что все упомянутые мероприятия Вы с нею разделить не можете. Оно и понятно: ведь наибольшие мучения Вам может доставить именно неизвестность. Если же Вы все–таки попадаете в одну компанию с подругами любимой, то от глупости их разговоров Вы вскоре впадаете в оцепенение и рискуете прослыть ужасно скучным, ибо по молодости еще не выработали навыка поддерживать беседу на любом интеллектуальном уровне. Для здорового человека подобные отношения, разумеется, не могут представлять никакого удовольствия, ну а уж коли Вы больны, так и волю следует использовать как Волю с большой буквы — не для того, чтобы с грехом пополам тянуть болезненное существование, а для того, чтобы порвать с болезнью и вернуть себе нарушенную связь с Божественным Разумом.