Записки о «Третьем рейхе» - [19]

Когда Гитлер возвращался с заседания рейхстага, где официально было объявлено о начале войны против Польши, по пути его обратного следования в канцелярию за кордонами полицейской охраны стояли сотни берлинцев; они, как обычно, приветствовали «фюрера», но не проявляли при этом заметного энтузиазма. Какая-то скованность и инертность разлились по толпе: ни возгласов восторга по поводу случившегося, но и ни звука протеста. Казалось, что в мире ничего не произошло нового. Даже к распространявшимся здесь же экстренным выпускам газет население не проявляло особого интереса; оно как бы хотело остаться в стороне от событий, выжидая, что же будет дальше.

Геббельсовская же пропаганда, используя это настроение «самоустранения», принялась за «настройку толпы» в необходимом ей духе. Газеты и журналы заполнялись статьями, в которых обосновывалось германское право на польские земли, в частности на Верхнюю Силезию, Познань, на земли, расположенные по реке Варта. Статьи утверждали, что поляки — это варвары, которые не могут распоряжаться собственным богатством, что они хищнически обращаются с землей, а поэтому германский крестьянин должен стать хозяином плодородных польских земель. Журналы «Остлянд», «Ди дойче фольксвиртшафт», газета «Ланд пост» и др. печатали объемистые материалы, в которых разъяснялось, что Германия может получить из Польши и насколько может повыситься материальный уровень каждого немца в связи с завоеванием Польши.

Вследствие такой пропаганды немецкий обыватель начинал свыкаться с мыслью о полезности войны против Польши. Война в Польше сама по себе объявлялась гитлеровцами как «блицкриг» (молниеносная война), а это означало, что никаких дополнительных тягот она не принесет населению. Чтобы разжечь ненависть у немцев к полякам, Геббельс поднял кампанию вокруг выдуманных им же самим так называемых «массовых убийств» поляками немецкого населения, проживавшего в Польше.

Все это, вместе взятое, выводило немцев из состояния оцепенения. И когда через несколько дней после начала войны в берлинских мясных лавках появилась польская свинина, многие немецкие обыватели начали склоняться к тому, что война пока не требует от них никаких особых «накладных расходов», а даже приносит некоторую «коммерческую выгоду». Геббельсовская же пропаганда подогревала и растравляла низменные чувства обывателей, возбуждая страсть к захвату чужого богатства. Она старалась погасить у немецкого населения чувство сострадания к другим народам, отвращение к награбленному добру, презрение к убийцам невинных женщин и детей, гнев по поводу уничтожения мирных сел и городов, культурных ценностей и т. д. Можно сказать, что яд шовинизма и национализма, бивший в это время фонтаном из всех органов нацистской пропаганды, оказывал свое пагубное влияние на психику многих людей.

У витрин комфортабельных магазинов на Лейпцигерштрассе, Курфюрстендам и отелей на Унтер ден Линден, где вывешивались карты Польши, я видел, как многие берлинцы с любопытством следили за продвижением немецких войск по польской территории, отмечаемым маленькими флажками со свастикой. Смешиваясь с толпой, я напрасно ожидал, что хоть кто-нибудь из берлинцев выскажет слова осуждения гитлеровского разбоя на польской земле, в защиту польских женщин и детей, умиравших в осажденной Варшаве.

Все это невольно заставляло задумываться над тем, на какой опасный путь толкают гитлеровцы весь немецкий народ.

Поражение Польши

Каждый день в министерстве пропаганды на пресс-конференциях один из геббельсовских чиновников зачитывал журналистам военную сводку, которая свидетельствовала о быстром продвижении германских войск в глубь польской территории. Но даже немецкие газеты не могли скрывать героического сопротивления польских солдат и справедливо отмечали бездарность тех польских военных руководителей, которые возглавляли в то время польскую армию. Командование панской Польши по существу не принимало никаких оборонительных мер против гитлеровской Германии, которая уже долгое время осуществляла почти открытые антипольские военные мероприятия. Первые дни боев показали, что польская армия имела на вооружении старое оружие, танков и самолетов было очень мало. Правящие круги Польши во главе с Пилсудским продолжали до самой последней минуты надеяться на союз с Гитлером против СССР, предавая таким образом интересы своей страны.

Уже после первых дней сражений для всех стало ясно, что война для Польши проиграна. 6 сентября из Варшавы сбежало правительство, хотя город продолжал героически сопротивляться. Немцы обрушивали на Варшаву ежедневно тонны металла, угрожая смести ее с лица земли. В городе оставались иностранные миссии, в том числе и советские дипломаты. На весь мир немцы подняли крик о «коварстве» поляков, которые якобы не желают выпускать иностранцев из Варшавы, и, приняв позу «благодетелей», сидя с пушками у ворот Варшавы, занялись «разрешением» этой проблемы. Через несколько дней гитлеровцы возвестили миру о своей «спасительной миссии». Циничность этого жеста превосходила всякие границы.

Через 18 дней после начала войны гитлеровцы захватили Польшу. Ряд территорий Польши приказом Гитлера был присоединен непосредственно к Германии (Верхняя Силезия, Вертегау, Данцигский коридор), остальная часть территории Польши объявлялась Польским генерал-губернаторством. На пост генерал-губернатора Гитлер назначил Франка — председателя академии германского права, который показал себя позднее на этом посту как смертельный враг польского народа, попавшего под тяжелое ярмо гитлеровской оккупации.