Записки о России. XVI — начало XVII в. - [39]

Царь восседал на своем престоле, и мы перешли к более серьезным делам и приветствиям. Меня попросили войти, мои слуги с их дарами стали в сторону.

„Благороднейший, могущественнейший и знаменитейший царь Федор Иванович, царь всея Руси, Владимира (Vollademeria), Москвы (Musquo), Казани (Cazan), Астрахани (Astracan), Твери (Otver), Новгорода Великого (Novogorrd Velica), Перми (Perm), Вятки (Vatzca), Сибирской (Sibersca), Кондинской (Condonscoie), Ярославской (Yeraslavsco) [земель], Нижнего (Nezna), царь, государь и великий князь и проч. многих других провинций. Королева Елизавета, божьею милостью королева Англии, Франции и Ирландии, а также королева многих других земель и княжеств, защитница христианской католической веры, высочайшая, могущественнейшая, широко и везде прославленная, ее величество приветствует как любящая сестра ваше величество, ее дорогого и возлюбленного брата, и посылает вашему царскому величеству свои высокие поздравительные письма, желая здоровья и благополучия, дабы вы могли царствовать и править в полном счастье, мире и спокойствии. Ее величество приказала мне, своему слуге и вассалу, сказать вашему пресветлому величеству, что ваши письма к ней получены с благодарностью и что они приятны ее величеству. Содержащиеся в них предложения и уверения в вашей братской любви с большой готовностью принимаются, и королева обещает и провозглашает такую же сестринскую любовь и дружбу, какие существовали при Иване Васильевиче, последнем царе и отце вашего величества, на общее дело обеих наших держав и для наших верных подданных, на процветание и благо, о могущественнейший и величайший царь“. Затем с низким поклоном я отошел в сторону и сел на маленькую скамью, покрытую ковром. Царь сказал несколько слов с довольным видом. Но тут канцлер (the cauncelor) прошептал ему что-то на ухо, он встал, снял головной убор и сказал, что рад узнать, что его возлюбленная сестра королева Елизавета находится в полном здравии, после чего я был отпущен и доставлен домой точно так же, как и пришел. Особая опись подарков была мною передана вместе с письмами. За мной следовал Иван Чемоданов (Shamadanove)[284], приближенный лорда-правителя, доставивший мне от царя для обеда 150 мясных блюд всех сортов, разные напитки, хлеб, пряности, — все это несли через улицу в мой дом 150 дворян. Я подарил главному из них платье алого сукна, потчевал (pochivated), угощал их, развлекал и всем остальным дал какую-либо [награду].

На следующий день ко мне пришли разные дворяне, чиновники, священники, купцы, мои друзья и знакомые, чтобы по их обычаю поздравить меня с царской милостью; пили, ели, веселились, пока хватило царского угощения. Правитель (the protector) Борис Федорович провел целый день в пересмотре драгоценностей, цепей, жемчуга, блюд, золоченого оружия, алебард, пистолей и самопалов, белого и алого бархата и других изумительных и дорогих вещей, заказанных и столь любимых им. Его сестра-царица была приглашена туда же, особенно ее удивили органы и клавикорды, позолоченные и украшенные эмалью; никогда прежде не видев и не слышав их, она была поражена и восхищена громкостью и музыкальностью их звука. Тысячи людей приходили ко дворцу, стояли и слушали их. Мои люди, игравшие на них, много получили наград и были допущены в присутствии таких персон, куда и я не имел доступа. Точно так же были хорошо приняты все вещи, даже был взят мой собственный портрет, за все правитель прислал мне хорошую цену, свыше 4000 фунтов; кроме того, его главный служитель конюшни (the master of his horss) Иван Волков (Ivan Volcove)[285] привел мне на выбор трех персидских кобыл с богатыми седлами, сбруей и украшениями, чтобы я мог ездить на них верхом, что я и делал; я выбрал лошадь, оцененную в 200 фунтов; его величество прислал мне с другим его видным дворянином, Михаилом Косовым (Michaell Cossove)[286], три тысячи фунтов лучшей мелкой серебряной монеты в память об отце его, царской отеческой любви и милости. Приняв это, я отпустил посланных, щедро наградив их. Вид всех этих редкостей, бульдогов, львов, органов, музыки и других удовольствий был постоянным напоминанием обо мне, по желанию князя-правителя и его друзей мне были подарены вышитые золотом платки, полотенца, рубашки, балдахины, ковры, кушанья и лакомства; щедрость их была столь велика, что многие поселения, монастыри, приказы (offices) и чиновники, русские и иностранные купцы по моему ходатайству были освобождены от многих пошлин, налогов, получили льготы[287],— все это не без хорошего вознаграждения и благодарности. Хотя в их хрониках (histories) это изложено более подробно[288], мы не будем останавливаться на этих событиях в нашем описании государства русского.

Царь, я имею в виду князя-правителя, обладал теперь огромным богатством, которое увеличивалось ежедневно, и он не знал даже, как его использовать, чтобы показать свою славу. Король Персии испытывал тогда сильное притеснение со стороны могучей армии турок, его разорили ежегодные набеги, они отобрали у него Мидию (Media), Дербент (Darbent), Шемаху (Shamakie), Бильбиль (Bilbill), Ардабиль (Ardoll) и другие лучшие и богатейшие провинции, оттеснив его к Альпам, как их называют, или к высокогорным областям Персии — Кашану (Cashan), Тебризу (Таuris), Персеполю (Percipolis), Казвину (Casbyn) и проч., а также угрожали завоеванием независимому Грузинскому княжеству по причине его местоположения: христиане, жившие там, были со всех сторон окружены магометанскими и языческими странами