Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича - [34]

1722. Возвратимся к распоряжениям, которые предшествовали этим забавам и несколько задержали их. Император давно замечал всё неудобство того, что сенаторы были президентами различных судебных мест: отсюда происходило, что всякий из этих господ произвольно мог располагать правосудием в своем ведомстве. Сопротивления подчиненных и жалобы обиженных были бесполезны, а апелляции в Сенат оставались без действия, потому что члены его взаимно покрывали друг друга. Во избежание всего этого, император 12 янв. 1722 г. повелел объявить в Сенате указ, гласивший: «Что никому из наличных сенаторов не должно быть поручаемо управление отдельным ведомством, дабы ничто не отвлекало их от забот об общем благе империи; что президенты имеют являться в Сенат лишь в известных, определенных случаях, что приказы или канцелярии будут иметь своих прокуроров, а Сенат — генерал-прокурора, к которому первые обязаны обращаться с донесениями; что Сенату предоставляется предлагать известное число достойных кандидатов, для занятия вакантных мест в различных советах по ведомствам юстиции, военному, морскому, финансовому, горному, мануфактурному, коммерческому, иностранных дел, и проч.; что из этих кандидатов его императорское величество будет утверждать тех, кого заблагорассудит, за исключением только лиц, определяемых в судебные места; ему угодно, чтоб в этом случае избранные кандидаты бросали между собой жребий, дабы при раздаче мест, столь важных для блага граждан, не могло возникнуть и малейшего подозрения в расчете или пристрастии». Эти выборы могли легко устроиться при общей ревизии, назначенной в Москве для дворян и гражданских и военных чинов империи. Четыре указа или определения (edits) (от 8-го и 30-го августа, 24-го сент. и 24-го октября 1721 г.) последовательно созывали их ко времени приезда императора. — Но так как сбор всё еще не находили достаточно полным, то последовал пятый указ от 11-го янв. 1722 г.[68] Он назначал 1-е марта последним сроком для тех, которым дела или болезнь мешали до тех пор явиться, и объявлял, что лица, которые и затем не явятся и не представят законных оправданий, будут сочтены ослушниками высочайшей воли, подвергнутся лишению имуществ и шельмованию, и кровь их, если будет кем-нибудь пролита, останется без отмщения.

Такое строгое понуждение заставляет наконец всякого спешить появлением на призыв. В числе гражданских чиновников оказывается лишь человек двадцать иностранцев. Призвав их к себе и выслушав список их имен и должностей, государь обратился к ним только с следующими немногими словами: «Идите по домам с Богом». Природные же русские подвергнуты были допросам в присутствии особо назначенных по сему случаю комиссаров. По прочтении им увещания говорить истину, которая одна могла уничтожить их проступки, и избегать лжи, которая усилила бы заслуженное наказание, они между прочим должны были отвечать на следующие вопросы: Кем поручены им занимаемые ими должности, или каким образом они достигли их? Не расхищали ли казны государевой? Не были ли публично наказываемы, и если были, то за какие вины? Страшное множество злоупотреблений открылось по протоколу этой комиссии. Царь удовольствовался простым дознанием и не приказал производить по этому поводу никакого следствия; но в то же время он искусно воспользовался присутствием всех именитых и властных особ монархии, дабы, опираясь на их согласие и присягу, сообщить силу основного закона империи своему знаменитому указу от 5-го февр. 1722 г.[69], коим давалось право русским государям назначать себе преемников, помимо условий кровного родства. Основою этому указу служил изданный государем в 1714 г. закон о целости знатных фамилий, которым установлялось: чтоб недвижимые имущества переходили, без раздела, к одному сыну, но чтоб от воли родителей зависело назначать наследника и из младших сыновей, если они находили, что старший склонен к расточительности. Вскоре после того во всех провинциях распространена была одобренная Сенатом и Синодом книга, под заглавием: Священные права монаршей воли в избрании наследника престола[70]. Внимательный ко всему, что касалось нравов его народа, император повелел обнародовать 24-го янв. 1722 г. табель о рангах, чрезвычайно странную, но вполне сообразную с духом нации. Чины разделялись в этой росписи на 16 классов, начиная с генерал-адмирала, фельдмаршала, великого канцлера, до прапорщика и морского и канцелярского комиссара. Двор также был разделен по рангам. Девицы стояли четырьмя классами ниже их матерей; дочь кавалерийского генерала, например, следовала за женою бригадира и предшествовала жене полковника. Но сыновья вельмож не пользовались наравне с дочерьми преимуществами отцовских чинов. Положение гласило: что его императорскому величеству всегда приятно будет видеть их при своем дворе, но вне ранга, хотя бы они происходили от благороднейшей фамилии в империи, до тех пор, пока не приобретут чина собственными заслугами. В ассамблеях и в обществе чины не допускались; но если бы кто нибудь в торжественных случаях самовольно присвоил себе чин, ему не принадлежавший, тот платил большой штраф, от чего не были изъяты и дамы. Всякий солдат дослужившийся до штаб-офицерского чина, делался дворянином, и ему нельзя было отказать в патенте и гербе, и наоборот, знатнейший боярин, опозоренный наказанием, полученным от руки палача, понижался в простолюдины. Такое повышение и понижение распространялось, впрочем, только на детей, имеющих родиться; рожденные же прежде оставались в том звании, в каком родились, если только милость или гнев царя не решали иначе. Всякий молодой дворянин, желавший вступить в гражданскую службу, обязан был, как и в военной службе, начинать с низших должностей. Если он где нибудь учился, то начинал с чина прапорщика и в одиннадцать лет беспорочной службы достигал чина полковника; если же нигде не учился (и тогда его не смели определять иначе как за недостатком человека ученого), то должен был прослужить четыре года в Приказе без чина