Записки о Рейчел - [20]
На моем столе — море блокнотов, папок, конвертов, писем, клочков бумаги; все они связаны с Рейчел. Надев очки, я составляю предметные указатели, координирую сноски, помечаю красными и синими чернилами перекрестные ссылки.
Мы должны начать с достаточно ровного развития отношений, которое характеризовалось случайными встречами, недобросовестной подготовкой, сомнительными успехами. Поглядывая в «Завоевания и Методы: Синтез», я пишу на внутренней стороне обложки личной папки Рейчел:
Исходный 2Б
Компенсаторные тенденции A3
Гамбит Эмили
Отсроченный вариант Мэрилин.
Я стираю «отсроченный» и вписываю «отклоненный». Но это не вносит ясности.
Мой первый день в подготовительной школе был крайне обескураживающим, и не столько для меня (как я чувствовал), сколько для директрисы и ее персонала. Они были абсолютно беспомощны, как и большинство обладателей подобных регалий.
По дороге в школу, шагая по симпатичной Аддисон-авеню, я достал два письма, полученные утром. Был безоблачный день, и поскольку я вышел неприлично рано, то нашел себе на скамейке место среди птичьего помета и присел, чтобы как следует их изучить.
То, что у моей матери были хоть какие-то письменные контакты с внешним миром, являлось трогательным подарком Британской государственной типографии. Мое имя было написано с ошибками, адрес даже я не смог бы разобрать, в верхнем левом углу — четыре перевернутые однопенсовые марки. Я надел очки и начал продираться сквозь строчки: «Жаль не смогла попрощаться в воскресенье… разобрался?.. болеет… Твой отец в Лондон на две недели, но… устраивает дома довольно большую вечеринку… друзья по колледжу… ты придешь?.. Привет Дженни… Норман себя ведет… миссис Вик нашла фуфайки, что ты забыл…» У меня горело лицо. К чему все это? Не может быть, чтобы просто так. Ах вот, зловеще ясная концовка: «…Береги себя. Узнай у него, сколько их придет. Его можно найти по 01-937-28-14».
9-3-7, 3-А-П, Запад: район Кенсингтон; наверное, там живет его шлюшка. Почему бы матери не позвонить ему в офис? Или это такая хитроумная демонстрация равнодушия? Все это меня наверняка расстроило бы, но я уже договорился о чае с Рейчел — à deux[8]. И этот телефон мог мне еще пригодиться.
Второе письмо, все заклеенное кричаще яркими марками, пришло авиапочтой. Его прислала Коко.
Коко была шестнадцатилетней дочерью ливанского профессора экономики, который подружился с моим отцом, будучи «приглашенным лектором» в Кембридже в позапрошлом году. В течение лета их семья навещала нас трижды, по уикендам. Загорелая, экзотичная, кокетливая, она сочла меня совершенно неисправимым. В первый уикенд я поцеловал Коко на площадке между этажами. Во второй — гладил ее неразвитые груди в теплице. В третий — убедил ее прийти в мою комнату в двенадцать ночи — идеальная ночь, — впрочем, соития так и не произошло. Ей едва ли было тогда пятнадцать, и я не хотел выйти из тюрьмы, когда ей исполнится двадцать один. Вдобавок она бы мне не дала. Я поддерживал с ней переписку, поскольку это позволяло мне чувствовать себя сексуально активным и пользующимся спросом, к тому же я люблю в письмах пускать пыль в глаза. Я прочел:
Дорогой Чарльз,
спасибо за твое письмо — наконец-то! Как не стыдно, что ты не написал мне раньше! Я очень рада, что ты так хорошо сдал экзамены. Мои результаты не были столь же хороши!
Я пробежал глазами ту часть, в которой говорилось о том, какой я молодец. Последний абзац гласил:
Меня не покидает надежда поскорее приехать в Англию. Мама говорит, может быть (?), в будущем году. Я часто думаю о том, как мы опять встретимся и что я тебе уже наверно не понравлюсь. Если я приеду в будущем году, ты будешь в университете, а я в театральном училище!? Но мы еще можем попасть в Страну Несбыландию. Ладно! Мне надо идти спать, я так замучена! Напиши мне скорее.
С любовью, Коко XXX
Это требовало незамедлительного внимания. Вынув записную книжку, я начал набрасывать ответ:
Сладость моя!
Спасибо за твое долгожданное письмо. Я был особо заинтригован, услышав про Страну Несбыландию. Не могла бы ты рассказать мне побольше об этом странном месте? Какая, например, там столица, географическое положение, форма правления? Какие там, скажем, климатические особенности, государственные границы, ведущие отрасли промышленности? Кроме того, уже второй раз ты игнорируешь мой вопрос о том, собираешься ли ты, когда приедешь, лечь со мной в постель…
Я встал и потянулся, раскинув руки, как морская звезда. Было уже почти полдесятого. Я собрал свои бумажки и припустил бегом.
Школа походила на полицейский участок викторианской эпохи. Защищенное с боков длинными стандартными домами, окруженное розовато-лиловой оградой здание было отнесено подальше от дороги, и его закопченные кирпичи даже не мечтали о солнце. Я свернул на тропинку, ведущую к заднему входу.
Похоже, что в школе, кроме директрисы, не было ни души. Миссис Таубер сидела в своем кабинете и пила одновременно не меньше трех чашек кофе и курила не меньше трех сигарет. Она удивилась, но, кажется, обрадовалась моему появлению.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
Знаменитый автор «Денег» и «Успеха», «Лондонских полей» и «Стрелы времени» снова вступает на набоковскую территорию: «Информация» — это комедия ошибок, скрещенная с трагедией мстителя; это, по мнению критиков, лучший роман о литературной зависти после «Бледного огня».Писатель-неудачник Ричард Талл мучительно завидует своему давнему приятелю Гвину Барри, чей роман «Амелиор» вдруг протаранил списки бестселлеров и превратил имя Гвина в международный бренд. По мере того как «Амелиор» завоевывает все новые рынки, а Гвин — почет и славу, зависть Ричарда переплавляется в качественно иное чувство.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».