Записки о революции - [535]

Корнилов без малейшего риска мог согласиться и на это «непременное условие»; трудно сомневаться в том, что он мог заменить Крымова другим матерым, хотя бы менее честным, монархистом…

Что касается Дикой дивизии, то как будто бы и на ней свет не сошелся клином. Для Корнилова она явно не могла иметь монопольного значения, если в его распоряжении были все казаки, упомянутый корпус Долгорукова и прочий материал для сводных отрядов. Действительность показала, что Дикая дивизия для Корнилова оказалась не лучше, а хуже, чем заведомо могли бы быть многие другие части… «Гарантии» Керенского были не больше как ребячьими игрушками, которыми тешился бутафорский премьер.

Чтобы вернее «гарантировать» себя – не от Корнилова, а от Крымова, – министр-президент числа 24-го или 25-го подписал указ о назначении Крымова командиром 2-й армии. Казалось бы, это чисто военное назначение не могло состояться без Корнилова; казалось бы, Корнилов обязательно должен был этим быть шокирован и обозлен; но Керенский показывает, что это было сделано для его, Керенского, «успокоения». Крымов отослан во 2-ю армию, «вопрос кончен», Керенский спокоен.

Однако Корнилов, несмотря на заявление Савинкова о его «согласии», не выполнил «непременных условий» Керенского. Не знаю, что была ему за крайность пойти наперекор Керенскому в столь несущественных пунктах. Но начальником петербургской армии он назначил все-таки Крымова, а головным отрядом пустил на Петербург все-таки Дикую дивизию. И вот здесь (с формальной, судебно-юридической точки зрения) мы подошли к центральному пункту. Двигалась ли на Петербург контрреволюционная армия в силу соглашения главы правительства с Верховным главнокомандующим? Керенский отвечает: нет. Почему? Потому что предложение министра-президента прислать в его распоряжение отряд на определенных условиях выполнено не было. Корнилов отвечает: «Да, отряд вызван самим Керенским, он был сформирован и отправлен именно в силу соглашения».

На основании всего предыдущего тут как будто прав Керенский. Корнилов действовал независимо от соглашения: условий Керенского он действительно не выполнил, и, стало быть, соглашение надо считать несостоявшимся.

Однако тут любопытна прежде всего фактическая сторона дела. Керенский «предложил» Корнилову прислать войско на определенных условиях. Что же, на этот счет имеется документ (кроме «указа» о назначении Крымова во 2-ю армию)? Имеется соответствующий приказ или «отношение» министра-президента к Главковерху? Нет, этого не имеется. Переговоры шли через достопочтенного Савинкова, друга и помощника обеих сторон. Керенский просил Савинкова передать свои условия Корнилову. Вернувшись из Ставки, Савинков сообщил о «согласии» Корнилова. В показаниях Савинкова (цитируемых по Керенскому) точно так же говорится, что «Корнилов обещал не назначать командиром корпуса генерала Крымова и заменить Туземную дивизию регулярной кавалерийской дивизией». Что «показывал» Корнилов по этому пункту, я не знаю. Но нейтральный человек Савинков, кум и сват обеих сторон, когда давал свои показания, уже, конечно, не мог быть корниловцем и был обязан независимо от истины лить воду на мельницу Керенского.

Однако пусть уста этого почтенного человека извергают одну только святую истину. Нам любопытно то, чего они не извергают, чего нет в его показаниях. В самом деле, не имея от Керенского официального письменного приказа, как именно, в какой форме, в каком тоне он беседовал в Ставке со своим другом и единомышленником Корниловым? Передал ли ему управляющий военным министерством официальный ультиматум верховной власти? Или же Савинков, только что выходивший в отставку из-за неполного удовлетворения требований Корнилова, передал Главковерху мнение Керенского, убеждая, со своей стороны, пойти ему навстречу в таких пустяках.

И что же в точности ответил Корнилов? Сказал ли он: слушаюсь! Или он «согласился» удовлетворить Керенского при малейшей к тому возможности? И «обещал» принять все меры к тому, чтобы все кончилось к общему удовольствию и т. п.? Савинков по возвращении говорил Керенскому, что Корнилов «согласился» на его условия и «обещал» удовлетворить его насчет Крымова и Дикой дивизии. Но мало ли что говорил Савинков Керенскому о положении в Ставке! Он говорил, например, что в первый день его пребывания в Могилеве (23 августа) Корнилов рвал и метал против Керенского, а при отъезде Савинкова выяснилось, что Корнилов желает с Керенским работать и «предан» ему. Нет, гражданин Керенский, так нельзя! Так государственные дела не делаются.

И вот теперь мы имеем свидетельские показания. Непосредственным, хотя и мало разумеющим дело, свидетелем был начальник штаба Корнилова генерал Лукомский. Без задних мыслей, чуждый адвокатскому крючкотворству, он описывает так разговор Савинкова с Корниловым в части, касающейся «условий» премьер-министра и «обещаний» Главковерха.

«…При них (Корнилове, Лукомском, Романовском, Барановском) Савинков еще раз повторил о том, что после утверждения Временным правительством согласованных с требованиями Главнокомандующего мероприятий неминуемо в Петрограде выступление большевиков; что для подавления этого выступления генерал Корнилов в полном согласии с Временным правительством направляет к Петрограду конный корпус и что теперь надо определить тот район, который необходимо объявить на военном положении при приближении корпуса к Петрограду…