Записки о большевистской революции - [109]

Москва. 27 мая

Дорогой друг,

Одним из наиболее интересных и обнадеживающих с точки зрения Антанты фактов, выявленных Брестским миром, является очевидное истощение Центральных империй. И во Франции, и в России мне много раз доводилось слышать, что, несмотря на ограничение экспорта в связи с нашей блокадой, всемогущая Германия по-прежнему поддерживала свое промышленное производство, выкладывала на прилавки магазинов огромное количество товаров, была готова экспортировать их по всему свету, едва будет подписан общий мир, что позволило бы нашим противникам быстро вернуть себе за счет их выгодной продажи господствующее положение на самых отдаленных рынках и в значительной степени покрыть понесенные во время войны огромные убытки. Вся Россия надеялась, что в обмен на свой хлеб и сырье она получит из Германии, по хорошим ценам, большие поставки обуви, одежды, сельского инвентаря и прочих товаров. Отчасти именно по этой причине народ, терпящий ужасные страдания от несовершенства своей промышленности, легко принял заключение мира.

А ведь за последние три месяца из Германии не поступило почти ничего. Так, значит, там и нет ничего, значит, чудесные запасы не существуют; как и всем воюющим государствам, и даже в большей степени, чем державам Антанты, Германии пришлось напрячь все свои силы, чтобы обеспечить исключительно свою военную промышленность.

Это, однако, не означает, что Германия не ведет в России никакой деловой активности. Во-первых, она делает довольно крупные закупки, за которые платит деньгами, а не товарами. Кроме того, немцы принимают заказы, хотя не гарантируют сроки поставки, поскольку выполнение контрактов зависит в первую очередь от импорта сырья из России и от того, сколько его в Германии останется после промышленной переработки. Наконец, она добивается денационализации предприятий, принадлежавших ей до войны, и постепенно вновь становится их владельцем. Немцы также покупают задешево много новых предприятий. Немецкие капиталисты оказывают таким образом бесчисленные услуги русским капиталистам, что, несомненно, подтолкнет буржуазные круги к прогерманской ориентации.

Мирбах нашел великолепное средство экономической пропаганды. Он требует возврата ценностей, хранившихся в банковских сейфах, арендованных германскими подданными, арестованных после объявления войны, а затем конфискованных большевиками. Более того: каждый день Мирбах представляет в экономические комиссариаты бесконечные перечни ценностей, хранимых в сейфах и принадлежащих русским, и утверждает, что эти ценности — собственность немцев, что на момент объявления войны они были переданы их владельцами русским на хранение, и от их имени требует их возврата. Надо ли говорить, что подобные нечистоплотные и весьма ловкие ухищрения, позволяющие в конечном итоге целому ряду русских, считавших себя окончательно разоренными, получить обратно свое состояние, обеспечивают Германии симпатии многих семей?

Уместно предположить, что после подписания мира с Украиной подобный же маневр будет предпринят и в пользу украинских подданных. А разве есть среди русской буржуазии такие, кто не имел какой-нибудь собственности на Украине (ведь она — источник всех сельскохозяйственных и промышленных богатств России) и кто не согласился бы стать украинским подданным и союзником Германии, чтобы вернуть свои деньги?

Большевики безуспешно пытаются сопротивляться. Они понимают, что через эти открытые двери уплывает капитал, который, как они думали, уже принадлежит им. Они вынуждены будут либо включить все эти ценности и предприятия в коллективный капитал, и тогда их придется щедро оплатить, либо, что более вероятно с учетом нынешнего состояния русских финансов, бороться внутри своего социалистического государства с капиталистической конкуренцией, которую Германия будет поддерживать, прибегая к столь свойственным ей нечестным методам, и с которой коллективным предприятиям будет очень трудно сладить.

Москва. 28 мая

Дорогой друг,

Между чехословацкими и советскими подразделениями имели место столкновения, весьма серьезные, по всей вероятности.

Вот вкратце рассказ о том, как это произошло, насколько я могу судить по имеющимся у меня сведениям.

После заключения Брестского мира чехословацкий корпус, который состоит из 45000 бывших военнопленных, должен был быть отправлен на Западный фронт. Я получил от Троцкого разрешение на переброску чехов и словаков во Владивосток, где они должны были сесть на пароход и отправиться морем во Францию. 5000 человек уже прибыли во Владивосток. Еще 20000 находятся в пути между Омском и Владивостоком. Примерно 20000 остаются пока в России. После выступления японцев и нападения банд Семенова в Сибири Советы приостановили перемещение чехословаков, считая, из-за враждебности союзников, опасным отправлять на Дальний Восток войска, способные перейти либо на сторону японцев, либо к Семенову, а также могущие быть использованными для охраны Транссибирской железной дороги или составить авангард союзной армии, которая выступит против правительства большевиков. Напрасно пытался я в соответствии со своими убеждениями доказать, что лояльность чехов по отношению к русской революции бесспорна, что у этих людей единственная цель — освободить свою угнетенную Австрией родину, что, кроме как с Центральными империями, они ни с кем не собирались сражаться, что они ни разу не поддались уговорам Каледина, Алексеева и буржуазной Рады, призывавших их выступить против большевиков. Большевики все-таки остановили переброску корпуса во Владивосток.