Записки на полях соленых книг - [133]

– Мне уже давно не снится Бен. Некоторое время назад мы долго разговаривали с Лулу – она попросила меня рассказать о нем.

Пейдж кивнула и сразу же направилась к заднему крыльцу, выходившему на небольшой двор и болото за ним. Ее взгляд смягчился, как будто она увидела давно уехавшего друга, с которым не ожидала встретиться снова.

– Оно все такое же, – пробормотала она, глядя на маяк и приглушенные краски осени по берегам реки и болотистой низменности, окружавшей дельту. – Наверное, я снова займусь живописью, и это будет мой первый пейзаж.

Эмми смотрела на мать, вспоминая закрытые тканью мольберты на чердаке и высохшие краски. Она улыбнулась.

– Думаю, это очень хорошая мысль.

Пейдж указала в сторону причала.

– Это одно из бутылочных деревьев Лулу?

– Оно стояло здесь, когда я приехала на Фолли-Бич. В одной из бутылок даже была записка, – она вспомнила слова «вернись ко мне» и ощутила их пустоту, невозможность стремления к тому, что уже не может сбыться, наивную веру в то, что если будешь ждать достаточно долго, то слова обернутся явью.

– Записка?

– Да. Лулу уже давно завела эту традицию. Это такой способ сохранить в памяти образ человека или место, которое ты любишь.

Пейдж предпочла воздержаться от комментариев.

– Где твоя лодка? – она посмотрела на недостроенный причал.

– У меня ее нет, да я и не собиралась брать ее напрокат. Я не выходила на болото дальше причала. Сама не знаю, почему, но я все время медлила с этой прогулкой.

Пейдж повернулась и внимательно посмотрела на Эмми.

– Потому что его красота и тайна зачаруют тебя и больше не отпустят, – она перевела взгляд на воду, охристо блестевшую в солнечном сиянии. – В какой-то момент ты поймешь это, и тебе будет трудно уехать отсюда, – она глубоко вздохнула. – Оно остается с тобой, даже запах гниющего ила. Я почувствовала его, когда ехала через мост, и поняла, что вернулась домой.

Эмми натянуто улыбнулась.

– Я думала, что твой дом в Индиане.

– О, наш дом может находиться в нескольких местах. Я взяла с собой банку с песком, чтобы помнить об этом. И, знаешь, Бен тоже понимал это.

Эмми смотрела на мать, отмечая, какими густыми до сих пор были ее темно-каштановые волосы, пронизанные седыми прядями.

– Что ты имеешь в виду?

Пейдж повернулась к дочери; ее глаза были такого же цвета, как у Эмми.

– Перед своей последней командировкой он зашел ко мне в магазин, когда тебя там не было. Он сказал… – она немного подумала, словно пыталась точно вспомнить слова. – Он сказал, что если с ним что-то случится, то он хочет, чтобы ты начала новую жизнь где-нибудь еще. Он хотел, чтобы ты следовала своим мечтам, куда бы они ни привели, и не давала воспоминаниям о прошлой жизни удерживать тебя на месте.

Эмми заморгала – на глазах появились слезы.

– Бен сказал тебе это?

Пейдж кивнула; ее глаза ярко сияли.

– Да. Он очень сильно любил тебя.

Эмми почувствовала, как где-то внутри разгорается старый, хорошо знакомый гнев.

– Почему ты раньше не сказала мне об этом?

– Потому что ты была еще не готова услышать эти слова. Тогда ты бы еще больше противилась отъезду. Но думаю, теперь ты готова.

Обе замолчали, наблюдая за ястребом, парившим низко над водой и высматривавшим добычу, которую мог видеть только он.

Эмми любовалась пейзажем с отдаленным маяком на острове Моррис, пока ее глаза не затуманились от непролитых слез. Она думала о словах Бена, предназначенных для нее, и ее гнев постепенно рассеивался, оставив лишь теплое свечение и уверенность в том, что она действительно оказалась в нужном месте.

– Мне уже почти неделю не снились его шаги.

Пейдж молчала, как будто ожидая, что Эмми сама поймет, в чем тут дело.

– Думаю, теперь со мной все будет в порядке, мама.

– Знаю, – тихо ответила Пейдж. – Я бы не отпустила тебя, если бы думала иначе.

По шее Эмми пробежало знакомое покалывание, когда они обменялись улыбками. А потом они обе вновь стали созерцать осеннее болото, где вода омывала высокую траву. В словах больше не было нужды.

После того как родители Эмми уехали повидаться с Эбигейл и пообещали встретиться с ней в «Находках Фолли» спустя несколько часов, девушка вернулась в спальню и долго сидела, глядя в пустоту, думая о Бене, о том, что он сказал ее матери… и еще она думала о словах Лулу, убеждавших ее принять очевидную истину: Бен больше никогда не вернется.

Эмми отодвинула в сторону свой ноутбук, достала из ящика записную книжку и вырвала листок. Она помедлила, держа в руке ручку и размышляя о том, что они с Беном многое не сказали друг другу. Она об этом очень сожалела. А потом она начала писать, и когда закончила, то аккуратно скатала записку и убедилась, что бумажный цилиндрик без труда пройдет в горлышко бутылки.

Эмми встала и направилась к двери, но вдруг вернулась к столу, привлеченная собственным отражением в зеркале на стене. Подойдя ближе, она увидела, что ее глаза стали ясными и утратили выражение пойманной птицы, напоминавшей ей о фотографии Мэгги. Она посмотрела на свою левую руку, вспомнила тот день, когда Бен надел ей кольцо на палец, и наконец поняла, что имела в виду ее мать, когда сказала, что единственное мучение – это жить без любви.