Записки мудрой стервы - [10]

Кроме того, жизнь на месте не стоит. И даже наши постсоветские мужчины научились ценить ту любовь, которую женщина испытывает к ним, куда больше, чем уверенность в том, что до них эта женщина жила в глухом чулане, куда не проникал солнечный свет.

Итак, вы сами вправе решить – будет секс или нет. Вам же решать – когда он будет. Прежде всего здесь вы должны руководствоваться тем, хочется ли вам этого сейчас. Но это в первую очередь.

Во вторую – и об этом необходимо подумать хотя бы пока мужчина раздевается – решите для себя, насколько комфортно и уверенно вы будете чувствовать себя утром.

И не забудьте о предохранении. Сегодня только очень недальновидная и эгоистичная женщина может полагать, что ответственность за внезапную беременность мужчина должен с ней разделить. Должен, конечно, – в том случае, если это ваш гражданский или официальный муж. Но не тогда, когда это. человек, который дарит вам любовь и новые ощущения, делающие вашу жизнь интересной и вкусной.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ВСЕЙ ДУШОЙ, Я ХОЧУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ РУКАМИ…»

И еще о предохранении. Думать о нем действительно надо до начала секса. И далеко не только потому, что ваши суетливость и приземленная физиологичность, когда он дрожащими пальцами нежно проводит по вашей шее, спускаясь к пуговичкам на блузке, а вы вдруг бросаетесь к сумочке, где лежит заветная таблетка, вчистую могут убить всю поэзию завязывающихся между вами отношений. Этот ваш поспешный бросок к сумочке в момент, когда он приготовился сказать нечто выстраданное вроде: «Ты такая красивая», может заставить его посмотреть на происходящее, как на очередное секс-приключение для разрядки… и уж тогда-то он точно на вас не женится. Зачем? Вы ведь такая же, как все прочие. Поэтому предохраняйтесь заранее, дорогие женщины. В любой аптеке можно запастись «витаминчиками», которые следует ежедневно принимать перед обедом, независимо от того, запланирован у вас секс на сегодняшний вечер или нет. Тогда вы сможете спокойно использовать возможность пережить необыкновенное приключение, не страшась неминуемых последствий. И главное – когда вы поняли, что приключение начинается, решите твердо для себя, нужно оно вам или нет. Кроме того, нелишним будет заблаговременно настроить себя на дальнейшее развитие отношений с означенным мужчиной в том или ином направлении. Ведь иногда уберечь себя от тягостных рефлексий и внезапной депрессии можно, если вы вовремя поймете – секс, который сейчас произойдет между вами и мужчиной, возможно, и не станет поводом для знакомства. Как в анекдоте, помните?

Одна моя университетская подружка, подрабатывавшая в свободное от штудирования трудов именитых психологов время газетным репортером, отправилась как-то брать интервью у известного художника, только что блестяще представившего публике новую серию работ. О художнике, человеке необыкновенно талантливом, ходили также слухи, в которых он причислялся к самым умелым любовникам. Надо сказать, что и на этом его вернисаже гвоздем программы была абсолютно голая посиневшая от холода натурщица, восседавшая на импровизированном троне и протягивавшая посетителям буклеты. Подружка моя отправилась в клуб, где он должен был руководить разборкой декораций, на следующее утро. Об интервью она по телефону договорилась заранее.

Найдя художника за кулисами, как подруга сама мне рассказывала, она представилась ему, он попросил ее подождать, затем продолжил отдавать распоряжения, говорил по мобильнику и все это время пристально сверлил ее оценивающим взглядом. Когда рабочие сцены удалились, он вдруг одним взмахом руки расстелил на полу парашют, являвшийся частью декораций, и молниеносно, так что она почти и не успела ничего осознать, снял с нее все, от шляпки до трусиков. Причем подружка моя говорит, что она все это время не решалась даже дышать, чтобы не спугнуть испытываемое блаженное ощущение. Секс был кратким и «восхитительным», по ее словам, потом ее так же быстро и бережно одели, сопровождая этот процесс легкими поцелуями и нежным бормотанием на ушко, после чего художник усадил ее в баре пить кофе, закончил свою работу и отправился бродить с ней по городу. Интервью у нее получилось замечательное – несколько часов он, пропуская мимо ушей реплики собеседницы, излагал ей свои взгляды на сюрреалистическую живопись, делился своими творческими сомнениями, страхами, рассказывал о том, сколь часто охватывает его подозрение в собственной несостоятельности живописца. Он купил ей роскошную герберу, а когда их вдруг обрызгала машина, отломал сосульку, растопил ее дыханием и принялся осторожно оттирать пятно на ее плаще. На прощание он оставил ей номер редкого по тем временам мобильного телефона, попросив найти возможность показать ему уже опубликованный материал.

В общежитие она пришла чуть живая от восторга. Ее рассказ о чудесном дне, проведенном с записной знаменитостью, мгновенно облетел все девичьи комнаты нашего этажа. К сожалению, все мы были слишком юны, чтобы объяснить ей, что произошедшее между ней и художником – грубо говоря, не повод для знакомства. Во всяком случае, дальнейшего близкого знакомства. А подруга номер мобильника художнику просто обрывала. Она несколько раз звонила ему в моем присутствии, и меня охватывала неловкость за нее, за человека, который вынужден говорить по телефону невообразимую чушь, потому что говорить ей с художником было не о чем. Непреходящая истина – чудесное воспоминание нужно просто-напросто положить в копилку памяти и иногда улыбаться ему, как теплому всплеску пережитой радости – ей и в голову не приходила. Наверное, если бы она была старше и могла честно признаться себе в своих ощущениях, она, возможно, прямо сказала бы ему, что хочет еще раз пережить подобную близость. Наверное, тогда он назначил бы ей встречу… как-нибудь. А так она выдумывала всевозможные дурацкие поводы, он ее даже пригласил на выставку в Петербург, и она туда поехала. Однако на презентации он был настолько занят, что лишь бегло ей кивнул и потом уделил еще несколько минут, задав дежурный вопрос о том, как ей все понравилось. Она даже сказала ему, что в Питере у нее никого нет и ночевать ей негде, после чего он немедленно дал ей адрес студии своего приятеля, пообещав, что там будет грандиозный ночной кутеж. На этом празднике жизни, где было много художников и влюбленных в них поклонниц, он тоже почти не обращал на нее внимания, общался со старыми приятелями. В Москву она вернулась в глухой депрессии и долго потом жаловалась, что не перестает чувствовать себя последней уличной девкой, которая по глупости позволила собой попользоваться. Думаю, у художника тоже осталось о ней воспоминание не как о юной грации с герберой в руках, а как о назойливом создании, мало представляющем, чего же оно хочет.