Записки марсианина - [4]

Тактический экран выдал расстановку сил и порядок ведения огня. Нам пока предписывалось молчать. Первыми в бой вступают пулемёты. До нас донеслись приглушённые расстоянием басовитые очереди, и первая волна атакующих отхлынула, оставляя на камнях сотни изувеченных крупнокалиберными пулями тел. Всё это напомнило мне кадры голофильмов про море, когда волна, накатившаяся на берег, отступает, оставляя на берегу различный мусор. Где сейчас это море? На его месте, давно уже глубокий каньон, по которому гуляет ветер, полируя базальтовые выступы и кроша в мелкий щебень скалы.

Пошла вторая волна, более мощная. Пулемёты опять заработали, выкашивая первые ряды, но волна всё шла и шла. Ещё немного, и она захлестнёт установки. В дело включились лазерные пушки, и в рядах атакующих стали появляться глубокие бреши, не сразу заполняемые живыми. Тактический планшет пискнул и высветил три красные точки. Целеуказание нам.

– Индукционную катушку на максимум! – тут же отдал команду Кром, бросаясь к навигационной системе наведения. – Температура плазмы?

– Две трети расчетной! – доложил я.

– Подключить дополнительные индукторы!

– Есть! Температура плазмы расчётная!

– Огонь!

Пушка взвыла и выплюнула из своего жерла струю металла, раскалённого до состояния газа. В середине второй линии штурмующих вспухло и стало разгораться пламя. Выродки вспыхивали, словно состояли не из плоти и крови, а из хорошо высушенных кусков дерева.

– Огонь! – скомандовал Кром, изменив координаты цели. И снова вой орудия, ослепительная струя и в другом месте вспыхивает жуткий костёр.

– Огонь! – Кром снова перенёс координаты.

Три огромных костра в рядах наступающих, наконец, переломили ход боя. Среди выродков началась паника и, если задние ряды ещё стремились вперёд, то передние решительно бросились назад. Ряды смешались. То и дело вспыхивали локальные схватки, но паника победила, и незваные гости отступили. Отступили, чтобы вернуться снова, поправил я себя.

– Фух! – вытер пот со лба Кром. – Отбились. А, ведь, когда-нибудь они прорвут линию пулемётов.

– И доберутся до нас, – подытожил я. – Мы не сможем быстро стрелять, как это пулемётчики делают.

– Не сразу. Не забудь, что нас прикрывают импульсные установки. Но, когда-нибудь, они нас задавят числом.

– Когда-нибудь задавят, – нахлынула апатия, и не хотелось ничего делать.

На тактический планшет пришёл сигнал отбоя, и Кром стал переводить орудие в спящий режим. Я нехотя поднялся на ноги и стал лениво ему помогать. Пора было возвращаться к своим непосредственным обязанностям. Да и в маске осталось слишком мало заряда для генератора воздушной смеси. Я глянул на часы и удивился. Уже полдень, а я в своём кабинете был только за тем, чтобы забрать бронежилет. И по работе ничего не сделал. А, ведь, это важно. Важно, прежде всего, для меня. Ведь я, как-никак, планирую слинять с этой планеты. И, желательно, до того, как до нас доберутся выродки. И приблизить этот день, в том числе, и в моих силах.

В отделе никто не хотел настраиваться на рабочий лад. Пережитая тревога и оборона воздухозаборников требовали выхода, и в кабинете стоял гвалт. Каждый доказывал другому, что именно его успешные действия в обороне способствовали победе. Особенно неистовствовали Силкх и Брем. Оно и понятно. Они, по расписанию, состояли в пулемётной команде, и сейчас в их организмах адреналин просто зашкаливал. Я вышел в комнату отдыха и заказал кухонному автомату чашечку кофе. Похоже, что поработать, сегодня, не удастся. Хотя, мне и самому не очень-то и хотелось садиться сейчас за виртуальную клавиатуру искусственного интеллекта и сравнивать графики работ, выискивая малейшие расхождения или наложения, могущие привести к срыву плана работ.

– Говорят, что в сегодня выродков было больше, чем всегда, – проговорила жена, принимая у бота стакан с чаем.

Я посмотрел на неё и улыбнулся. Такой она мне всегда нравилась. В эластичном домашнем костюме, взобравшаяся с ногами в кресло и укутанная пушистым пледом. От неё веяло чем-то родным и невероятно домашним.

– Их с каждым нападением становится больше, – ответил я, делая пометки в голограмме рабочей тетради.

– Почему? Ведь в каждом бою их гибнет тысячи!

– Какие-то особенности мутации. Биологи говорят, что вынашивание плода у них сократилось до трёх месяцев, а двухмесячный ребёнок уже может спокойно передвигаться и добывать себе еду. Естественный прирост возобладал над убылью. А это, на минуточку, для них сокращение ресурсов и, соответственно, увеличение агрессивности. Им не терпится добраться до нас. И своими скудными мозгами они понимают, что сквозь шлюзы им не проникнуть. Додумались, ведь, что самые уязвимые места, это вентиляционные шахты и воздухозаборники!

– Разве они разумны? Я думала, что нет.

– По нашим меркам – нет. Но, по-своему, определёнными зачатками мышления они обладают. Это не разум. Это что-то другое. Коллективная память, помноженная на интуицию, наверное. Мне Холл, биолог, на днях говорил, но я почти ничего не понял. Слишком заумно всё это. Учёные, ведь, народ своеобразный. Они считают, что все должны говорить на их языке. Ну, или, хотя бы понимать его. А, если не понимаешь, то это твои проблемы. Они до нас, простых смертных не опускаются.