Записки «лесника» - [8]

Сказать, что обстановка была накалена – значит, не сказать ничего.

В мае того года я уже в полный рост слушал «Немецкую волну», «Голос Америки», «Радио Свобода».

Голоса вещали, что в Венгрии после первого матча люди стихийно вышли на улицы и радостно праздновали всей страной победу над ненавистными Советами.

Немудрено – после кровавого путча 1956 года прошло всего 12 лет, и венгры всё очень хорошо помнили.

Победа была нужна – 3:0.

Мало кто в нее верил, но ажиотаж с билетами был такой, что папа каким-то чудом через партком или местком достал два билета на Западную трибуну.

Билет был очень интересный, через всё поле шла огромная красная надпись «11 мая».

Разговору в Москве только и было, что про игру – везде, даже в длинных очередях за квасом, в школьной раздевалке перед уроком физкультуры.

Вышли на «Спортивной».

Метро было заполнено, буквально ступить шаг было невозможно.

Люди очень медленно передвигались в сторону эскалатора.

Тогда впервые в жизни увидел, как работают «щипачи».

Два коротких движения рукой – и рыжие «бочата» плавно соскакивают в подставленную ладошку.

На трибуне яблоку негде упасть, наши места чуть сбоку от правительственной ложи.

Все говорят, что генсек Брежнев тоже на игре.

Наши в красно-белой форме, венгры – во всём белом.

У них в составе такие звёзды, как Фаркаш и лучший футболист Европы 1967 года Флориан Альберт.

Сначала автогол, затем штрафной Муртаза Хурцилавы, и, наконец, ныне Анатолий Фёдорович, а тогда просто Толик Бышовец замыкает на дальней штанге, как Валера Карпин на «Стад де Франс» тридцать лет спустя.

Наши всю игру буквально не давали продохнуть венграм, просто смяли их, настолько быстро и мощно сыграла сборная СССР.

Игра окончилась в девять вечера, было уже темно.

И тут вместе с традиционным «Молодцы!» на стадио одновременно зажглись тысячи и тысячи факелов из горящих газет.

Менты стояли как зачарованные, никто эти факелы не тушил.

Люди вокруг радовались, обнимались, братались, целовались.

В то время сиденьями в Луже были сплошные деревянные лавки, и все брали с собой газеты под жопу, вне зависимости от времени года.

К вечеру, кроме «Правды», никаких других газет в киосках не было.

И подавляющее большинство с особой радостью и остервенением жгло печатный орган ЦК КПСС.

Так и возникли эти стихийные факелы. Ни до, ни после ничего подобного не видел ни на одном стадионе мира.

Кстати, игру эту судил Ченчер из ФРГ – это он потом бросал монетку в Неаполе в том же году летом.

Об этом напишу ниже, как и о том, как я провёл дни в Будапеште 20 лет спустя и что из этого вышло.

Настоящая правда про жребий и монетку

История со жребием и монеткой окутана тайной, но настало время пролить свет на эту историю и поставить все точки над i.

Жаркий июнь того же года, Италия, Неаполь.

Игру показывали по центральному телевидению, и смотрел я её в пионерском лагере.

Дело было в будний день, если мне не изменяет память, и прямая трансляция началась поздно вечером.

После ужина дружным строем наш четвёртый отряд повели в пионерскую комнату, где, в виде исключения, было разрешено смотреть матч и после отбоя.

Наша сборная вышла на поле во всём белом, репортаж вёл, как всегда, Николай Николаевич Озеров.

Игра закончилась безрезультатно, настало время бросать жребий.

Итак. Что же произошло на самом деле.

Оба капитана команд – Шестернёв и Факетти – уже умерли, правду они нам сказать не могут.

Зато жив главный герой – немецкий судья Курт Ченчер.

Три года назад вышло сенсационное интервью, которое он дал авторитетной газете «Тагесшпигель».

Посвящено оно было сорокалетию матча и монетке и называется «Первую попытку выиграли русские».

Вот его рассказ.

Русские доминировали весь матч и должны были выигрывать ещё в основное время.

Монетку бросали в судейской, капитаны команд ждали за дверью.

В судейской, помимо меня и ассистентов, присутствовали президенты национальных федераций – Гранаткин и Франки.

Оба в то время были сверхавторитетны.

Гранаткин был первым вице-президентом ФИФА, а Франки – президентом УЕФА.

(Время двуствольных папиков ещё не наступило, поэтому всё было по чесноку).

Гранаткин спросил:

– Жеребиться будем вашей монеткой?

– Да.

У меня с собой была тяжёлая турецкая монетка без номинала.

На одной стороне был нарисован мяч, на другой футбольные ворота.

– А разве это не была десятифранковая монетка?

– Нет. Это была моя личная футбольная монетка, её я использовал в играх Бундеслиги и матчах сборных.

Её мне подарил один турецкий футбольный судья.

Таким образом, выбирались не орёл или решка, а мяч или ворота.

Но сначала был пробный жребий.

– ?

– Да, об этом попросил Гранаткин, понятия не имею, зачем.

Франки согласился.

Всю процедуру я всегда проделывал одинаково.

Я подбрасывал монетку правой рукой вверх, а левой накрывал её на правой ладони.

Так было и в тот раз.

Гранаткин выбрал мяч… и выиграл.

– Но затем был решающий жребий?

Гранаткин с ухмылкой предложил на этот раз уже Франки выбирать.

Тот выбрал ворота… и выиграл.

Тут же это было зафиксировано в протоколе. На всё про всё ушло десять минут.

Затем капитаны команд объявили итог жребия болельщикам на стадионе.

– Как реагировали президенты?