Записки Курта Фалькенхорста - [17]

Помнится, Харер искренне считал, что я пойду по его стопам, так-как у меня, видите ли, нет ораторского таланта, "аналогичного" Дрекслеровскому. Да, честно признаюсь: я не умею и не люблю разводить демагогию в личных беседах, наподобии нашей с вами, Курт. Но я знаю, как нужно говорить с народом, стоя на трибуне, и что этому народу говорить. Кроме того, я был фронтовиком, солдатом, и вместе с тем — разносторонне образованным человеком, каковых в начальный период НСДАП было мало. "Неужели я, разбираясь во всех без исключения вопросах лучше этих клоунов-демагогов, спекулирующих на национализме, не смогу превзойти их на практике?" — так думал я в то время, и эта решимость, эта политическая злость делала мои выступления искренними, чего так не хватало читавшим по бумажке оппонентам. Начал я, как и все прочие, с того, что ругал другие партии и политику правительства. Но я ОБОСНОВЫВАЛ свои претензии к ним и всегда мог сказать, как я сам бы поступил на месте того или иного противника. В свободное от работы и заседаний время я совершенствовал свое мировоззрение, которое должен был донести до народных масс. Мои "соратники"-соперники в это время уже успели обзавестись собственной свитой и даже претендовали на причастность к "большой политике", но я им не завидовал. Я, Курт, прекрасно понимал, что без ясного и четкого понимания наших задач, без моей преданности национал-социализму, они обречены или уйти со сцены через несколько лет, или всю жизнь играть роль карманной оппозиции, "страшной" марионетки в руках веймарских буржуев! Ни существовавшему строю, ни марксистской угрозе они никакой опасности не представляли — ни вместе, ни по отдельности. Им не хватало многого, но в первую очередь — искренности. Национализм для них был лишь средством, а власть и богатство — целью. Для меня… Впрочем, история нас рассудила.

Я был в то время лишь "барабанщиком революции", добровольным пропагандистом без претензий на вознаграждение за труды. Однако "костяк" партии быстро понял, благодаря кому движение крепнет и развивается: черт возьми, да после того, как я четко и ясно объяснил, как связаны между собой национализм и социализм, наши ряды пополнились бывшими коммунистами и социал-демократами, сохранившими в себе патриотические чувства! Ни одна неудача не могла сломить мое желание бороться за преданность нации против всевозможных политических аферистов! Я настаивал, чтобы собрания и митинги устраивались едва ли не каждый день — конечно, этого не происходило, но наше участие в политической жизни все-же было очень активным. и когда наши враги с удивлением узрели перед собой молодую, стремящуюся к власти националистическую партию, мы уже могли не только защищаться от их нападок, но и нападать самостоятельно!

Впрочем, Курт, я снова вас задерживаю… Ступайте, у нас обоих есть более важные занятия, чем вспоминать прошлое.

Я с трудно скрываемым сожалением был вынужден покинуть фюрера, решив при первой же возможности вернуться к этой теме.

Долгий путь к триумфу. "Все для блага нации!"

"…Ныне, когда я пишу эти строки, я более чем когда-либо полон веры в то, что наша окончательная победа безусловно обеспечена, сколько бы препятствий ни воздвигали нашему движению, сколько раз маленькие партийные министры ни лишали бы нас свободы слова, сколько раз на партию ни накладывались бы запреты.

Пройдут года, о нынешнем режиме и его носителях успеют давно уже позабыть, а программа нашей партии станет программой всего государства, и, сама наша партия станет фундаментом его."

Адольф Гитлер

К сожалению, мне так и не представилось возможности услышать от фюрера подробностей борьбы НСДАП за власть в веймарской Германии, но неожиданно меня просветил в этом вопросе Мартин Борман, по некой причине сумевший преодолеть свою неприязнь к моей персоне. Вышло так, что я должен был с ним посоветоваться по поводу эвакуации некоторых культурных ценностей из Берлина, которые могли пострадать в случае боевых действий на улицах города: в том, что битва за Берлин неизбежна, уже никто не сомневался, хотя фюрер считал возможным неожиданным контрнаступлением отбросить русских на Восток и не допустить их прорыва к последней линии обороны. Борман хмуро выслушал меня и неохотно внес некоторые корректировки в предполагаемый план эвакуации. Тогда я, понимая, что самостоятельно организовать порученный Гитлером вывоз ценностей не смогу, решил привлечь к этому делу самого Бормана, тем более что он уже начал мне помогать. Нам вместе пришлось какого-то отчета о состоянии путей наземного сообщения, и пользуясь этим, я спросил его о подробностях борьбы национал-социалистов с политическими оппонентами. Тогда я единственный раз увидел, как Борман улыбается: и в самом деле, только в воспоминаниях о тех годах, когда он был молодым революционером, он мог снова быть счастлив!

— Да, деньки были… веселые, ничего не скажешь. Правда, поначалу, до того, как мы попробовали захватить власть силой, нас не очень-то замечали. Нет, замечали, конечно, но как и любую другую "агрессивную" партию. До коммунистов нам было еще очень далеко — однажды, в 22-м, я на митинге услышал, как две дамы средних лет обсуждают выступающего Гитлера: "Ой, это ведь тот самый Ади, который живет на втором этаже такого-то дома?". Мы были местечковыми знаменитостями — злыми, нетерпимыми к инакомыслию, любящими подраться, но малочисленными и не имеющими особой поддержки в массах. До 23-го года нами активно интересовались только леваки — чуяли, должно быть, кто их главный враг. Эх, видели бы вы, как мы тогда дрались с коммунарами! То мы срывали у них митинг или заседание, то они у нас… Я собрал тогда пятерых головорезов, мало что смысливших в национал-социализме, но зато больше всего в жизни ненавидевших жидовье и красных, и чуть что — мы скидывали пиджаки, хватались за пустые бутылки и дубинки, а потом головами "спартаковцев" разносили в щепки к чертовой матери столы и скамьи в пивных. До 23-го мы были в основном этим и знамениты. Между прочим, коммунисты начали первыми применять в драках ножи, да и объявили нам уличную войну без правил тоже они. Конечно, их было больше, их поддерживали одурманенные рабочие, помогали деньгами русские… Но мы в итоге их уделали, еще до прихода к власти!