Записки кладоискателя - [3]

В плену я находился почти год в лагере недалеко от местечка Дятлово, судя по остаткам, там был раньше конный завод. Весной 1917 года мы втроем бежали из плена. Я вернулся на родину и там женился, построил дом в деревне Щур, в 1922 году у нас родился сын Антон, который задержан вместе со мной. В революции я не участвовал. В Красной Армии не служил. Занимался кустарным промыслом, плел корзины, лукошки и т. п.

В банде Булак-Балаховича я не служил. Поясняю по этому поводу. Летом 1920 года в нашей деревне останавливались вооруженные люди, числом до роты. Все мужчины нашей деревни, которые раньше служили в армии (всего таких было четверо), были насильно мобилизованы в эту банду, иначе бы расстреляли. Самого Булак-Балаховича я никогда не видел. В боевых действиях не участвовал и никого не грабил и не убивал. Вооружили нас только немецкими штыками. Дней через 8-10 мы убежали и несколько дней скрывались в лесу возле своей деревни. Потом узнали, что банда то ли разгромлена, то ли ушла в Польшу и вернулись по домам.

Под судом и следствием в связи с этим я не находился.

Я категорически отрицаю принадлежность к немецкой и польской разведке. Меня никто не вербовал, я не являюсь ни германским, ни польским агентом. Мы с сыном искали не тайники, а закопанные в 1916 году ящики.

Мной прочитано, записано верно. Буевич.»

Резолюция от 16.09.1940 на рапорте оперуполномоченного НКВД о ходе расследования уголовного дела в отношении Буевичей: «Тов. Васину — наверно врет сволочь дефензивная, но надо проверить. В Поставах стоят саперы, привлечь к поисковым работам с участием Буевича. Смотрите, чтобы не сбежал в лесу. Доложить до десятого.» Баштаков.

Выписка из протокола допроса Буевича И.Л. от 18.09.1940:

«…Хочу уточнить, что не знаю, остался ли кто в живых из комендантского взвода, никогда о них не слышал. В плену у немцев, когда меня допрашивали, я ничего не говорил о закопанных ящиках. Дополняю, что и ящики, и генеральский сундук были сделаны из каких-то твердых пород дерева и имели встроенные замки. Ящики, кроме того, были по ребрам оббиты металлическими полосами. Поскольку они были окрашены в темно-зеленый цвет, о цвете металла я сказать ничего не могу.

Вопрос: почему вы вернулись сюда только через двадцать пять лет?

Ответ: потому что раньше здесь были немцы, несколько лет, затем это была территория панской Польши. Лишь осенью 1939 года здесь установилась советская власть. Зимой и ранней весной землю не покопаешь. Поэтому по различным причинам мы с сыном смогли приехать сюда лишь 28 июня 1940 года. О том, что мы будем искать, я сыну не говорил, сказал только, что можем разбогатеть. Но мы ничего не нашли. Я не смог узнать место. Деревня эта сгорела, наверно еще во время той войны. Местность сильно изменилась. Теперь здесь всюду растут леса.

Вопрос: опишите запомнившиеся вам ориентиры местности?

Ответ: во-первых, местность была совершенно безлесной, лишь кое-где росли кустарники. Немецкий блиндаж, в который мы зашли, был вкопан прямо в склон большого холма. Холмов было множество, большинство из них не округлые, а продолговатые, как хребты. Кое-где попадались большие валуны. Блиндажей тоже было много, они были врыты в склоны холмов, противоположные линии русских окопов. Снарядные воронки тоже попадались довольно часто. Воронка, в которую мы опустили ящики, была у склона продолговатого холма. Был ли на другой стороне холма блиндаж, я сказать не могу, так как не видел. Других запоминающихся примет не помню.

Вопрос: на какой глубине закопаны ящики?

Ответ: на глубине около двух метров, даже меньше, поскольку со дна воронки можно было увидеть сапоги товарищей. Нет, по-другому. Ящик с казной был высотой сантиметров пятьдесят-шестьдесят. На него поставили штабной — такой же высоты и рядом сундук генерала, тот был сантиметров на десять выше, но размерами меньше. Сверху сантиметров на десять лежали чехлы со знаменами и сабли. И на них слой песка штыка лопаты на полтора-два глубиной. т. е. сантиметров сорок. Почва была исключительно песчаная, с мелкими камушками. Кое-где росла трава и кусты.

Вопрос: на каком расстоянии находилось озеро Нарочь?

Ответ: приблизительно километра полтора. Но почти параллельно береговой линии шла дорога, сверху нам это было все хорошо видно. От озера до дороги метров шестьсот и от дороги до нас около километра, причем метров двести-триста шириной вдоль дороги шла полоса леса. До деревни было около двух с половиной километров. Еще в плену я нарисовал по памяти приблизительную схему, которую периодически перерисовывал.

Вопрос: где эта схема?

Ответ: я ее выбросил, когда увидел людей, которые шли нас задерживать. Но я ее помню и могу сейчас нарисовать.

Вопрос: что вы хотели сделать с найденными ценностями?

Ответ: я хотел сдать их государству.

Вопрос: почему вы раньше не поставили об этом в известность соответствующие государственные органы?

Ответ: вначале я хотел убедиться, что они действительно есть. Я боялся привлечения к ответственности за ложные сведения, если бы их не нашли.

Прочитано. Записано правильно. Прилагаю собственноручно нарисованную схему, где закопаны ящики. Буевич.»