Записки карманника (сборник) - [56]
Килешовка – перевод из одного помещения в другое. Как правило, этими помещениями являются тюремные камеры, корпуса и т. д.
Кипеш, кипеша – бунт, шум, волнение, скандал.
Козырные легавые – старший офицерский состав того или иного отдела МВД или ИУ.
Колымчане – зеки, отсидевшие на Колыме большой срок.
Колымский шрифт – своеобразная «азбука Морзе» тюремного образца, изобретенная политическими заключенными на Колыме еще в начале 1930-х годов. Она предназначалась для перестукивания с соседними камерами по водопроводным и канализационным трубам, через стены, полы и потолки.
Корешу – другу.
Косить – притворяться, симулировать.
Крадуны – преступники, занимающиеся исключительно воровством и строго придерживающиеся воровских законов. Кандидаты в воры в законе.
Крещатика – центральной тюрьмы города Киева.
Кругаль – пол-литровая кружка, которую каторжане приспосабливают для варки чифира. Как правило, алюминиевая.
Ксива – 1) Документ, удостоверяющий личность. Например, паспорт, военный билет, водительские права и т. п. Слова пришло из иврита, где ксива – документ, нечто написанное. Слова повсеместно употреблялись с дореволюционных времен вплоть до середины XX века, когда было заменено словом «корочки» «Я ехал, уверенный в том, что ксива моя – в порядке». «Целых полгода после освобождения из тюрьмы мне пришлось получать ксивы». 2) Письмо, записка.
Кумовья – оперативные работники в ИУ.
Кумчасть – оперативная часть в ИУ.
Лагерь – ИУ.
Легавыми – сотрудниками милиции или работниками ИУ.
Лепила, лепилой – медицинский сотрудник (например, медбрат) в местах лишения свободы.
Лефортово – тюрьма КГБ в Москве.
Ломки – издевательства и пытки, практиковавшиеся администрацией красных крытых в отношении осужденных, которые придерживались воровского образа жизни. Обычно это происходило следующим образом. Сначала босоту сажали на фунт на полгода или даже больше, чтобы ослабить организм и сокрушить волю к сопротивлению и держали в одиночках или двойниках, подальше от собратьев. Воров подвешивали за руки и били палками по пяткам, до тех пор, пока не уставали сами, а зимой загоняли в камеры с отрицательной температурой в одном нижнем белье. В результате всех этих истязаний и произошел раскол. Кто-то не выдержал мучений и ушел к б. дям, кто-то сцепил зубы и остался вором. В 1980-х годах на советских зонах наступает новый этап ломки воровских традиций. Ужесточается режим содержания, создаются различные организации заключенных, что, разумеется, вносит раскол и определенную напряженность в среду арестантов, ударными темпами строятся локалки. Ко всем этим мероприятиям привлекались помощники администрации из числа заключенных. Естественно, после того, как они надевали лантух, пути назад таким зекам уже не было.
Лопатник, лопатника – большой, увесистый мужской бумажник с множествами отделов.
Лох – простодушный, наивный, доверчивый человек. Деревенский житель, приехавший в город из далекой глубинки. Потенциальный потерпевший.
Мазать лоб зеленкой – приговорить к расстрелу.
Мануфта – верхняя одежда: костюм, пальто, плащ и т. д.
Марьяжили – крутились рядом, стараясь что-то выведать, высмотреть.
Матросской Тишине – СИЗО № 1 гор. Москвы.
Малява, малявка, маляву – тонко скрученная записка (не толще сигареты), обмотанная целлофаном и аккуратно запаянная со всех сторон, чтобы предохранить от намокания. Как правило, в малявах заключенные пишут серьезные вещи. Например, обсуждают с подельниками перспективы общего уголовного дела и тактику поведения, сообщают о крюковом мусоре на продоле, извещают о греве, который должен откуда-либо поступить и т. д.
Мразь – подлец, негодяй.
Марцифали – чего-нибудь.
Медвежатник – вор, который специализируется по вскрытию сейфов.
Менты, мусор, мусора – то же, что и легавые.
Мусоров в «телятнике» или в «Столыпине» – солдатский конвой, который сопровождает заключенных в этапе, в вагонзаках.
Мусорскому вязалову – аресту.
На бану – на вокзале.
Навести коны с босотой – навести справки о том, где находятся кто-либо из воров в законе, положенцев или уважаемых в преступном мире бродяг. Одно из негласных правил воровского мира гласит: «бродяга обязан знать, где в данный момент находится тот или иной вор в законе, чтобы ответить находившимся долгое время под крышей. Это сплачивает воровской мир.
Нары – спальные места в камерах ИВС, ШИЗО и ПКТ, покрытые деревянным настилом высотой 50–70 см. Что касается камер СИЗО, пересылок и транзиток, то почти все оборудованы шконками, в основном, двухъярусными.
На табунаре «на положении» – был положенцем на туберкулезном корпусе тюрьмы.
На хвосте – следить, преследовать.
На седьмой сборке – одна из самых больших камер сборки в Бутырке.
От простого дубака – от простого надзирателя.
Пару напасов – несколько глотков или затяжек. Смотря о чем идет речь.
Парились урки – отбывали срок наказания воры в законе.
Парчаку-режимнику – негодяю-начальнику режимной части ИУ.
Пацан – осужденный, занимающий самое высокое положение в сообществе несовершеннолетних заключенных, настоящий, полностью сформировавшийся преступник, при соответствующем поведении имеющий все шансы стать со временем вором в законе. Эта категория преступников возникла во времена, когда массы беспризорников сколачивались в банды, возглавляемые матерыми уголовниками.
Это потрясающая история человека, который из голодного послевоенного детства был заброшен судьбой в мир тюрем и охранников, этапов и пересылок, воров и воровских законов. Многие десятилетия автор жил по этим законам, стараясь отстаивать справедливость среди царивших вокруг несправедливости, лжи и насилия. Все то, о чем рассказано в этой книге, автор испытал на себе, видел собственными глазами, пропустил через собственное сердце. Именно поэтому книга ни одного читателя не сможет оставить равнодушным.
Преступный мир и все, что с ним связано, всегда было мрачной стороной нашей жизни, закрытой сплошной завесой таинственности. Многие люди в свое время пытались поднять эту завесу, но они, как правило, расплачивались за свои попытки кто свободой, а кто и жизнью. Казалось бы, такое желание поведать правду о жизни заключенных, об их бедах и страданиях должно было бы заинтересовать многих, но увы! Некоторые доморощенные писаки в погоне за деньгами в своих романах до такой степени замусорили эту мало кому известную сферу жизни враньем и выдуманными историями, что мне не осталось ничего другого, как взяться за перо.Я провел в застенках ГУЛАГА около двадцати лет, из них более половины – в камерной системе.
Вторая книга Заура Зугумова не менее трагична и насыщена событиями, чем первая. Трудно поверить, что правда может быть настолько ошеломляющей. Каково быть несправедливо осужденным, нести на себе крест ложных обвинений в самых тяжких преступлениях, пережить все ужасы зон и тюрем, утрату друзей и близких, пройти через смертельную болезнь… Беспощадный рок, бессилие, страх и отчаяние преследуют узника, но несломленный дух и вольное сердце не дают ему упасть, удерживая на краю, давая шанс выжить и сохранить человеческое достоинство…В долгие тюремные ночи можно проиграть в карты все, но можно и выиграть многое… честь, свободу… и даже саму жизнь.
Третья книга Заура Зугумова, пережившего все ужасы тюрем и зон, продолжает захватывающее повествование о трагической судьбе человека, прошедшего все круги ада на земле. После многих лет, проведенных в неволе, приговоренный к смерти государством и тяжелейшей болезнью, он находит в себе силы не сломаться, разорвать опутавшую его паутину ложных обвинений, предательства и провокаций, восстановить попранную справедливость и встретить настоящую любовь, сотворившую чудо.Все, что автор описывает, он испытал на себе, видел собственными глазами, пропустил через собственное сердце.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.