Записки из лётного планшета - [4]

31-го моему комэску в воздухе над целью пробило бомбу с горючей жидкостью. Вспыхнул пожар, но он вовремя сбросил ее.

Истребители противника не мешали. Но зенитное противодействие сильное. Я ходил ведомым и видел, как вокруг ведущих было много зенитных разрывов, не говоря уже о пулях. Но пули нашим самолетам с расстояния 500–700 метров и больше не страшны. А зениткам не попасть в уязвимые места. Немецких самолетов пока нет, а наших порядочно. Все это хорошо, но есть и горькие вести. 31.07 разбился мой друг Б. Пелевин. Подбили над целью. Скорее всего были повреждены закрылки на одной плоскости. При их выпуске перед посадкой самолет перевернулся вокруг продольной оси. Это был третий вылет Пелевина. Хоронили его 1.08. Шел дождь. Могила на опушке леса, возле дороги. Я сказал несколько прощальных слов. И вот теперь ежедневно утром проездом на аэродром и возвращаясь вечером в деревню, читаем надпись на холмике: «Летчик — младший лейтенант Пелевин Борис Иванович, 1920–1942 гг. Погиб при выполнении боевого задания в борьбе с германским фашизмом». Слава тебе, наш боевой друг. Мы за тебя отомстим.

31 июля был подбит и ранен старшина Дольников.

Лежит в госпитале.

1 августа замкомандира эскадрильи старший лейтенант Брежнев был подбит и на своей территории при посадке разбился. Младший лейтенант Горбаченко летал с ним в паре, домой не вернулся и неизвестно, где теперь.

…Дописать не удалось, был вызван на КП — боевое задание. Пятый вылет!

Бомбил и обстреливал противника в молодом лесу у реки. Пехоту и артиллерию. На первом заходе сбросил бомбы. Видел большой пожар. На втором заходе обстреливал из пушек и пулеметов. При отходе от цели почувствовал сильный удар снизу сзади. Машина резко перешла на кабрирование (набор высоты). Прибор скорость не показывал. Я надавил на ручку управления двумя руками и коленями и убрал рычаг газа, чтобы изменить давление струи от мотора на руль высоты. С 600 метров снизился примерно до 200. Начал давать газу, но мотор не работал, запахло горящим маслом. Решил садиться на посевы. Но, не зная скорости, перелетел их и шлепнулся на фюзеляж метрах в двадцати от крестьянской хаты. Закончилось все благополучно. У меня ни ушибов, ни царапин, только руки и ноги дрожали от испуга и перенапряжения. Оказывается, ко мне сзади очень близко подошел немецкий истребитель и «сыпнул» очередь. Сразу и не понял.

Вылез из кабины и осмотрел самолет. Вся нижняя часть его была в масле. Фашист попал в масляный радиатор. Было достаточно много пробоин и в других местах. После осмотра самолета достал бортпаек, взобрался на самолет, уселся и стал закусывать. Жалко машину. Обнадеживало то, что специальные бригады собирают все подбитые самолеты, восстанавливают в мастерских.

А что подумал фриц? Не знал, видимо, что я сел. Вот так впервые моя жизнь висела на волоске. Если бы фриц дал очередь подлиннее или еще одну, думаю, все было бы кончено. Но я сделал очередную запись в дневнике, а за мною прилетел У-2.

5.08.42 г.

Меня доставили на аэродром. Самолет остался на месте приземления. На второй день с командиром эскадрильи полетел за Ил-2, на котором сделал вынужденную посадку в поле сержант Полетаев. Случилось непредвиденное: сломал винт У-2 во время руления. Капитан взлетел на Ил-2, а я остался ждать, когда доставят винт. Не повезло. Пробыл двое суток в 20 километрах от линии фронта. Все время была слышна стрельба тяжелой артиллерии.

Встретился с артиллеристами, катался на их лошади. Вечером меня угостили чикагскими консервами и напоили американским чаем. В 12 часов привезли пропеллер. Поставили. Еле удалось взлететь. По прибытии узнал, что наша девятка летала штурмовать аэродром в совхозе «Дугино» (район Вязьмы). Вернулись 3 самолета.

Наш полк (20 самолетов) начал воевать в конце июля. Результаты печальные. На сегодняшний день остались семь летчиков и четыре самолета. Три летчика погибли на своей территории. Остальные неизвестно где.

Что впереди? Теперь только начинаю понимать и чувствовать, что такое война.

13.08.42 г.

Жаль, что мало свободного времени. Встаю в 3–4 часа, ложусь в 22–23. Все время на аэродроме. Приходится брать с собой тетрадь и писать здесь, что нежелательно, рискованно.

Работа очень напряженная. Приходится делать в день по 2–3 вылета. А Дольников один раз сделал 4 вылета.

Воюю уже полмесяца, имею 12 боевых вылетов. После того как меня сбили, не летал до 10-го, когда получил другой самолет.

14.08.42 г.

За 3 вылета было всего две маленькие пулевые пробоины. А 11.08. около 20. Но почти все пулевые. 12.08. - 5 пулевых пробоин.

Наш командир звена подломал самолет. Проклятая пулька пробила шланг системы выпуска шасси. Одно колесо выпустил, а второе нет. Делал посадку на одно, но и оно отломалось. Короче говоря, самолет бит.

Пуля для Ил-2 вроде бы не опасна: броня! Но смотря куда попадет. Недавно повредила мне тягу руля высоты. А если бы перебила — смерть.

Вообще пуляют в нас много. Особенно когда выходишь из атаки на низкой высоте, фашисты стреляют в «хвост».

Опасны зенитные снаряды: прямое попадание в мотор, кабину, бензобак, фюзеляж. Попадания в плоскости, ближе к консоли, не так опасны. Иногда возвращаемся с метровыми и большими дырами. Командир полка Кунтыш прилетел, а у него от руля поворота остались только обрывки перкали и часть нервюр.