Записки империалиста - [11]

— Сейчас вас встретит адъютант, и вы уже здесь начнёте составлять список необходимого для работы, — сказал я, давая понять, что, разговор окончен, пора браться за дело. На этом с Якоби и распрощались.

Вступил я в личный контакт, через эпистолярный жанр с Обуховым Павлом Матвеевичем, крайне полезный человек в истории России. Эх, клонировать бы таких. Мечты. Остаётся помогать тем про кого я помню, и их список рос. И учить, искать новых Ломоносовых и Кулибиных.

Обухова в письме я похвалил за успехи, подкинул денег, предложил разработать проекты металлургических комбинатов, именно комбинатов с максимально полным циклом производства, для Урала и европейской части России. Порекомендовал при Златоустовской оружейной фабрике открыть вечернюю школу для рабочих, их детей, и вариант фабрично-заводского училища при предприятии. Отчасти для этого деньги и давал. Пусть начинает схему отрабатывать, потом будем её массово запускать на казённых промпредприятиях. Ну, и про гору Магнитную я не забыл, пусть туда людей направляет, и окончательно найдёт там, то, что и должен найти.

В мои плотные дни я не мог не включить минёров и сапёров. Если пехота царица полей, артиллерия бог войны, то саперы и минёры одновременно ангелы-хранители и исчадия ада. Укреплениями и инженерными сооружения защищают, минами наносят коварные и смертельные удары. Мины ведь долго называли «адскими машинками».

Вызвал я к себе всех инженерно-саперно-минных начальников до кого смог дотянуться. На совещании были представлены Главное инженерное училище, Николаевская инженерная академия, Главное Инженерное управление. Так же генерал-лейтенант А.А. фон Цурмилен, глава инженеров Гвардейского корпуса и он же был одним из руководителей строительства укреплений для обороны Петербурга от нападения англо-французской эскадры, и генерал-майор Н.Ф. Хомутов, командир Лейб-гвардии Сапёрного батальона. Краткое приветствие, и сразу быка за рога.

Я им вновь озвучил про бетон, а дальше пошла колючая проволока, паутина, полевой перископ, ложные позиции, маскировка и ДЗОТы, противопехотные мины, управляемые, напалмовые фугасы, греческий огонь.

С колючкой просто. Заказы промышленникам на проволоку, а пока отработать колючую веревку. Паутину пусть тоже из верёвок, и испытывают. Полевой перископ вызвал ещё большее оживление, чем предыдущие инновации.

Обманывать противника это нормально, это часть военного искусства, прятать от него то, что нужно то не ново. Но, не в случае с маскировочной сетью, видно было, что, масксеть нравиться генералам. Дешево и сердито.

ДЗОТы я видел так. ДЗОТ, а в нём четыре, шесть, восемь, десять, дюжина бойцов, у которых лучшие результаты по стрельбе, с ними рядом те, кто беспрерывно заряжает винтовки, и винтовок столько, чтоб стрелок мог делать один выстрел в секунд пять. Выстрелил, взял новую винтовку, прицелился, выстрел, взял новую. Огневой конвейер. Скоростная прицельная стрельба. И пусть попробуют союзники пройти их сектора обстрела, без уничтожения ДЗОТа.

Противопехотки были предложены простые, деревянный, металлический корпус, для герметичности промасленная бумага, краска, лак, порох, поражающие элементы, взрыватель нажимной и растяжка. С растяжкой ещё вариант мины, колышек, на нём мина типа Ф-1, дал рисунки МОНки. Управляемые и направляемые фугасы, не новинка. С управление моряки помогут, опыт ими уже накоплен. Все присутствующие в взрывных делах люди сведущие, направление, подсказки, приказы, деньги даны. Всё. Вперёд. Здесь вопросов особых и не должно быть.

А вот, когда я начал вещать про напалмовые мины и греческий огонь, лица генералов заиграли разными красками, некоторые нахмурились. Всё попытки начать говорить с местоимений «Но», «это», я пресёк фразой: «Всё слушают меня!» И стал спокойно, твердо говорить, смотря на генералов.

— Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет? Всё знают, кто и в какое время это сказал? — спросил я. — К нам пришли с мечом, с войной, и должно быть не важно, от чего погибнет враг, меч, пуля, штык или греческий огонь.

— Если враг не сдаётся, — он уничтожается, и не важно как, меч, пуля, штык или греческий огонь, — выдал я ещё одну крылатую фразу.

— И этот враг, господа генералы, на нашей земле, — немного повысив голос, сказал я.

— Его Императорскаго Величества Государства и земель Его врагов, телом и кровию, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление, и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорскаго Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может, — прочёл я выдержку из воинской присяги.

— Так давайте отбросим женские сантименты, и будем выполнять свой долг. Тем более, что ими наши противники не страдают. Ни в 1812 году, ни сейчас. И плевать мне будет на их обвинения в варварстве, не мы им, а они нам объявили войну по надуманным обвинениям. Если вы не помните, мы всегда были для европейцев варварами. Так, что какой спрос с… варваров? Или вы не читали Кюстина? — усмехнувшись, закончил я свои наставления, представителям благородного века, дав им понять, что они исполнители, а ответчиком буду я.