Записки I-тетрамино - [2]

Творец же, щелкнув пальцами, вызвал стол, украшенный огромным, похожим на автоклав и воняющим шишками самоваром, после чего налил мне и себе по стакану горячего черного чая.

— Ты хоть понимаешь, что все это окружение творит твоё подсознание? — спросил он, сотворив нам по стулу и предложив садиться. — Я просто визуализировал привычные тебе образы, чтоб не пугать понапрасну своим величием.

— Это вы здорово придумали, — согласился я. — А можно спросить, почему я удостоен этой великой чести?

— А ты сам не замечал, что ты особенный, Алёшенька?

"Значит, всё-таки я принц, — подумал я. — Или, если принимать во внимание, кто передо мной, перепутанный в колыбельке сын божий".

Господь звонко, заливисто засмеялся, икая и стукая по столу кулаком.

— Нет, а что? — обиженно спросил я. — Нормальная же теория.

— Ты бы еще себя суперменом с инвалидностью вообразил, гений.

Я демонстративно скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что выше мелочных подколок. Отсмеявшись, Господь налил себе еще чаю, держа паузу. Молчал и я.

— Ты агент перемен. Эмиссар хаоса. Частица нестабильности. Флюктуация неопределенности. Я доступно излагаю?

— Нет, — огрызнулся я.

— В каждой вселенной есть такие существа, вокруг которых что-то постоянно происходит. Вероятности летят к собачьим чертям, законы физики гнутся, возможное становится вероятным, а невозможное — осуществимым. Ты — одно из них. Но об этом ты, наверное, и сам догадался.

— Ну да, — признал я, — замечал вокруг себя что-то подобное. Только я думал, что это у меня карма плохая.

— Твой дар менять окружение очень ценен, Алёшенька. Вот поэтому я и включил тебя в команду ремонтников, которых посылаю в разные места мультиверсума, дабы подтолкнуть переживаемые кризис сообщества в нужную сторону.

— Чаво? Какую команду, какие сообщества, Боже?

— Ой, — виновато сказал Господь. — Это же позже случится. Извини за спойлер. Обознатушки-перепрятушки.

— Ага! — сказал я, прикинув, что к чему. — В будущем мои инженерные навыки будут востребованы в масштабе целой вселенной!

— Ик… Ик… Икжинерные навыки, — только и смог проговорить Господь. — Не смеши меня так, я с тебя кипятком подавился, — добавил он чуть позже, промокнув полотенцем пролитый на скатерть чай и продолжив спокойным тоном: — А если серьезно, у меня к тебе есть просьба.

— Всегда пожалуйста, — ответил я ледяным тоном, продолжая сидеть.

— На обиженных воду возят, Алёшенька. Негоже так дуться из-за застольной шутки. Посмеялись и будет.

— Я не за шутку, я вообще. Может, меня жизнь не очень устраивает, — сказал я, чтоб не казаться мелочным. — Удовлетворения не чувствую. Живу как свинья в берлоге. В смятении и страхе.

— А я к твоей жизни каким боком? Ко мне-то какие претензии? У тебя свободная воля есть. Так что всё, что в твоей жизни не так, ты сам организовал. Всё сам, вот этими ручками. А от меня только чудеса и диковины. Вот согласись, интересно же живешь?

— Ага, — сказал я, — особливо в последнее время, — и горестно вздохнул. Но жалеть себя не получалось — Господь в целом был прав: жилось мне и вправду интересно. Особенно в последнее время.

Я улыбнулся воспоминаниями и прислушался к Господу. Он вещал:

— Видел там, на полу, вселенную? Твою, между прочим, — сказал Господь, махнув рукой в центр зала, и, помолчав, поправился: — Ну как твою… Ты в ней потом родишься. Через 13,81 миллиарда лет.

— Я думал, она больше. И раньше.

— Это тоже в определенном роде проекция. Это её модель, которая является одновременно и ей самой. В общем, не забивай голову. Лучше ответь: ты заметил, что с ней не так? Впрочем, куда тебе…

— Она слишком симметричная? — вдруг сказал я. И понял, что прав. Крупномасштабная структура вселенной моего времени, если её рассматривать, полна неоднородностей в распределении материи. Выглядит предельно неряшливо, в отличие от гладенькой и аккуратной мандалы на полу.

— В точку. Ты должен привнести немного хаоса в упорядоченное. Я же, со своей стороны, в долгу не останусь: я знаю пару незаконченных локаций…

В этот момент ко мне на руки запрыгнул испуганный Беляш и быстрым шепотом проговорил, опасливо оглядываясь на Творца:

— Пойдем домой, мамочка. Сейчас.

— Ты что опять натворил?

— Нет времени объяснять. Просто идём домой.

Я вздохнул. Коту я доверял. В отличие от Творца, кот был своим — вырос у меня на руках, и я, несмотря на весь его эгоцентризм, считал его своим другом. Поэтому я встал и, откашлявшись в кулак, вежливо спросил:

— А-а…э-э… Можно нам домой?

Господу было не до нас. Он округлившимися глазами смотрел в центр зала, на мандалу. Я проследил за его взглядом и увидел, что мандала резко и катастрофически сильно изменилась. Вместо ровных и аккуратных линий в центре зала бурлил поток быстро меняющихся форм, завихряясь вокруг подозрительно знакомых темных объектов.

Я вдруг понял, что именно я вижу, и похолодел.

Кот нагадил прямо в центр универсума и хотел было зарыть кучку, но сумел только создать неоднородности в материи, по которым размазал кал, оросил звездные скопления и запакостил великий аттрактор.

— ЧТО! ЭТО! БЛЯТЬ! ТАКОЕ! — полным ярости голосом проорал Господь.